Сошествие в Аид - Хейзел Райли
Но у каждой медали две стороны. За его защитой скрывается мания контроля. Я стала осколком стекла, который, по его мнению, может держать в руках только он — уверенный, что лишь он способен не дать мне разбиться.
Он бы отдал за меня жизнь, и я за него тоже. Но каждому нужно жить своей жизнью. Я уже не десятилетняя девочка, которая пыталась влезть в стиральную машинку и включить её, чтобы посмотреть, что будет.
Дело в том, что я — не осколок стекла. Я человек из костей и мышц, как остальные семь миллиардов.
Я сжимаю его руки в ответ, с той же решимостью:
— Ты мой брат, но ты — не я. Твои решения — твои. Мои решения — только мои. Так что, ради тебя же: отпусти меня.
Он отдёргивает руки. Тень разочарования падает на его лицо — то самое, всегда открытое и весёлое. Он оседает на диван, отворачивается к окнам слева. Джек рядом кладёт ему ладонь на плечо в утешение.
— Я вот думаю… — начинает Лиам, решив, что пора воспользоваться моментом напряжения, и явно не понимая, что «нет» значит «нет».
Но его прерывает фигура, нависающая над нашим столиком.
— Нам нужно поговорить.
Лиам, увидев Хайдеса, тут же дёргается в сторону, готовый сбежать. Я раздражённо толкаю его обратно:
— Он тебя не тронет, перестань.
Хайдес сверлит его глазами, явно наслаждаясь тем, как легко пугает.
— Да, Лиам, не бойся. Сегодня я не за тобой.
Лиам будто выдыхает. Нервно смеётся:
— А, ну тогда отлично. Как ты?
— Сильно не расслабляйся, — цедит Хайдес.
Лиам съёживается ко мне, так что я упираюсь спиной в стену.
— Прости, — пискляво шепчет он.
Ньют и Джек ошарашены самим фактом, что один из Лайвли стоит у нашего столика. За полтора месяца в Йеле я поняла: их все воспринимают как мифических созданий.
— Хейвен? — зовёт Хайдес. Кивает в сторону выхода из кафетерия. — Пойдём.
— Нет, — отвечаю я.
Он хмурится:
— «Нет» — это что значит? Мне нужно с тобой поговорить.
— «Нет» значит, что я не хочу говорить, потому что уже знаю, о чём ты, и не хочу это обсуждать. А именно это мы и обсуждаем.
Лиам трёт подбородок:
— Подожди, можешь повторить помедленнее? Я потерял нить.
Хайдес бросает на него взгляд, полный усталости, и снова поворачивается ко мне. Опирается ладонями о стол и наклоняется вперёд, врываясь в личное пространство Лиама. Тот отшатывается, вжимается в спинку сиденья.
— Хейвен, — шепчет Хайдес тоном, который не терпит возражений.
Я играю по его правилам и тоже тянусь вперёд, пока наши носы почти не касаются.
— Хайдес.
Лиам нарочно кашляет:
— Вы что, сейчас поцелуетесь?
— Прежде чем Хайдес Лайвли поцелует мою сестру, ему придётся пройти по моему трупу, — говорит Ньют.
Глаза Хайдеса тут же переводятся на него, с веселинкой, словно он только что услышал шутку:
— Почему? Разве я не подхожу твоей сестрёнке?
— Ты не подходишь никому. Я бы и золотую рыбку тебе не доверил, — отвечает Ньют с каким-то чудесным мужеством. — Отойди от неё.
Боже, как же стыдно. Если бы он только знал, что Хайдес кормил меня зёрнами граната, пока сидел между моими ногами. Что прошлой ночью я спала в его постели. Что его руки побывали у меня под худи. И при этом он ни разу не позволил себе лишнего, хотя мог бы выдать это за «случайность».
— Ребята, кто-нибудь, заговорите, пожалуйста. Мне дико неловко, — влезает Лиам.
Хайдес и Ньют продолжают сверлить друг друга взглядом, ни слова. И, как Лиам, я уже устала от этого цирка.
— Возьми стул с соседнего столика и садись сюда. Обсудим это с моими друзьями.
Хайдес отшатывается, будто я только что выдала самое страшное оскорбление на свете:
— С ними? Нет. Поговорим наедине. А то вдруг разговор плавно уйдёт в другое… — подмигивает.
Ньют белеет, как мел:
— В другое что? — И, не получив ответа, прищуривается, метаясь взглядом между мной и Хайдесом, каждый раз понимая всё больше. Рот распахивается:
— Между вами что-то было! Хейвен, чёрт! Что вы сделали?
Мне хочется взять Хайдеса за лицо и треснуть его об стену, пока он не забудет, какой у яблок вкус.
— Ничего не было…
Хайдес довольно хохочет — доволен произведённым эффектом — и действительно тащит стул, устраиваясь во главе стола. Ньют испепеляет меня взглядом, и я решаю взять быка за рога и выложить правду. Быстро.
— Ладно, — бурчу. — Этой ночью я ночевала у них. В кровати Хайдеса. Но он спал на диване, — тут же уточняю, потому что у Ньюта вот-вот случится инфаркт. — Потом в пять утра я проснулась, потому что мне приснился эротический сон про Хайдеса, и я захотела воды. Нашла его на диване и, движимая чёрт-знает-какой идеей, провела пальцами по его животу. А через полчаса он сделал то же самое со мной.
У Джека, Ньюта и Лиама — одинаково круглые рты.
— Он трогал тебя? — срывается Ньют.
— Где он тебя трогал, Хейвен? — оживляется Лиам.
Хайдес застывает с поднятым стулом, лицо нечитабельно:
— Тебе приснился эротический сон со мной?
Чёрт.
Одна Джек молчит. Смотрит с сочувствием: кажется, она поняла, что я болтаю слишком много и редко что-то держу при себе — из-за чего попадаю в неловкие истории.
И — внезапно — выручает меня:
— Можно вернуться к теме? Через две часа Афина Лайвли ждёт Хейвен — где бы ни было — чтобы «поиграть» и унизить её без жалости.
Этого хватает, чтобы расставить приоритеты. Хайдес ставит стул и садится, но по лицу видно — его всё ещё торкнула моя исповедь. Может, мне кажется, но он будто избегает моего взгляда.
— Тогда зачем ты здесь? — прижимает Ньют. — Обмануть Хейвен, чтобы она поверила, будто выиграет? Чтобы вы с братьями посмеялись, пока она теряет остатки достоинства?
Спасибо, Ньют. Ты прав. Но можно было и потактичнее.
Хайдес едва улыбается и мотает головой. Проводит рукой по волосам, глубоко вздыхает:
— Я здесь за противоположным. Уговорить Хейвен не приходить.
Ньют взрывается смехом так резко, что Хайдес сам вздрагивает и таращит глаза:
— Удачи. Моя сестра упрямая, костяная и склонная
