Драконье наследство - Жанна Лебедева
Кто-то касается моего плеча.
Кто-то подносит к моему лицу опьяняющий платок, шепча:
– Прости, милая…
Дальше занавес. Конец. Табу. Грань.
И никогда прежде я не заглядывала за эту грань, перескакивая сразу к пробуждению на холодной лавке остановки. Но сейчас…
Сейчас шоу вдруг продолжается. Пегие обрывки воспоминаний пятнают сознание. Я наблюдаю то, что прежде было за гранью. Не полностью. Не во всех деталях.
И все же…
Комната плывет перед глазами. Последнее, что я вижу – стремительно затягивающееся окно.
ГЛАВА 16. Поход судьбы
Робби приезжает за ней в сумерках, когда светофоры вдоль железной дороги начинают светить особенно ярко. Когда заливается в зреющей молодой листве ранний соловей, и луна полна за облачной вуалью.
Они ищут.
На картах и на словах ищут выходы силовых кабелей из-под Стены – пути силы. Места косвенного соприкосновения драконов и людей. У Эрин много знакомых. Она расспрашивает то одних, то других, но результатов пока нет.
Робби говорит, что так просто ничего не отыскать. Он пробовал подойти к трансформаторам, что находятся вдоль Оливы и со стороны Синсити. Там охраны больше, чем возле канцлеровского дворца. Там мышь не проскочит, не то что человек. А уж о драконе и говорить нечего.
Вместе с Эрин они едут к побережью Миноги. Кружат по серпантинам, путаются в тайных тропах среди кипарисовых зарослей. Чуть не срываются с заброшенного шоссе в ущелье, когда приходится объезжать очередной блокпост…
Домой Эрин возвращается в предрассветной темноте. Робби провожает ее до стоянки, останавливается, снимает шлем. Эрин делает то же самое.
Ночь нежна. Ветер неумолимо пахнет югом, путается в волосах. Где-то вдали играет музыка, и перекликаются поезда.
Робби смотрит на Эрин и качает головой:
– Тебе нужно отдохнуть. Ты таешь.
– Я не гребаный снег, – сердится Эрин, не желая признавать, что действительно устала. Зевает. Спала же ведь вчера днем? Черт… – Я не устала. – Она хлопает по карманам куртки, находит пачку, выуживает ее и тянет зубами сигарету. Копеечная пластиковая зажигалка нехотя выдает жидкую струйку облезлого пламени. – Как думаешь, сможем мы прорваться через охрану?
– Прорваться? – Робби удивленно вскидывает бровь. – Ты серьезно?
Он тоже закуривает и внимательно рассматривает лицо Эрин, наполовину освещенное жадным уличным фонарем.
– А что еще остается? – Ответ звенит металлом. – Ты видел блокпост у Синсити? Обратил внимания на ворота? Довольно хлипкие. Можно байком с разгону вынести. Воспользоваться эффектом неожиданности.
Робби щурится от собственного дыма. Мотает головой.
– Нет. Так нельзя. Охрана станет стрелять без предупреждения.
– Тогда пролезу ночью в темноте. Нельзя ждать у моря погоды, если бесценна каждая минута. Такая банальная фраза… – Эрин стряхивает под ноги пепел и разочарованно морщит нос. – Мерзость. Прилипла… А ведь сказал мне ее когда-то буквально самый стремный человек на свете.
– Твой бывший парень? – уточняет Робби.
– Мой убийца, – будничным тоном отвечает Эрин. – Чтоб ему, козлу…
– Я не понимаю тебя. – Драконий взгляд тонет в темноте под капюшоном Эрин. Робби ждет объяснения странным словам по убийцу. Спрашивает разрешения: – Можно?
– Можно.
Он протягивает руку, чтобы отодвинуть в сторону алую прядь, упавшую на лицо собеседницы. Ищет ответ в усталых, но полных огня глазах.
Находит.
– Понял теперь. Ты смотрела в лицо смерти. Как же так вышло?
– Я из Генса. Слыхал, что там пять лет назад случилось?
– Попадалось по телеку. О, черт… – невольно ругается Робби. – Ты из тех старшеклассников?
Эрин подтверждает:
– Ага.
– Была четвертая годовщина событий в Генсе. Я помню, – вспоминает Робби. – Телевизор работал фоном в маленьком баре, там прозвучало что-то про старшую школу, где фанатик расстрелял учеников, и все присутствующие вдруг разом встали и замолчали на минуту. Я тогда впервые пожалел людей. Это было странно и… больно.
– Больно… – повторяет Эрин. Обычно она ненавидит говорить о случившемся. И не говорит. А сейчас… – Все ублюдок Кристиан из параллельного класса. Он помешался на магии, где-то украл оружие и решил принести других школьников в жертву драконам. Я до сих пор помню выстрелы и крики в соседних кабинетах. И тишину, наступавшую после. Скрип двери, мольбы, грохот, вопли, а потом тишина. Раз за разом. И снова по кругу… И звук его шагов в коридоре: топ-топ-топ. Он приближался к нашей двери, и всех будто парализовало. – Эрин говорит, и ощущение такое, будто станет от произнесенных слов легче дышать и думать. Легче идти вперед, сбросив оковы прошлой боли. – Мы все словно в моменте застыли. Учитель, господин Беорн, стоял, как ледяная статуя. Я думала тогда, что надо бы привалить к двери парту, но язык прилип к небу, тело онемело, не выходило даже пискнуть. Весь класс парализовало. Все ждали. Я помню, как еще подумала в тот момент: «Кто первый? Кто из нас станет первым?» Перебрала в мыслях список одноклассников и поняла вдруг, что не хочу. Не хочу увидеть никого из них в луже крови на полу. Даже говнюка Ивана, достающего меня каждый день тупыми подколками… Никого… Мне было так невыносимо об этом думать, что я решила – пусть первой буду я сама. Поэтому когда Кристиан вошел в дверь, я переборола оцепенение и бросилась на него. А потом все закончилось.
– Ты победила его, – подводит итог Робби. – Ты остановила стрелка своим телом. Об этом говорили в новостях. Девчонка из Генса, получившая три пули в упор, истекала кровью, но держала врага за горло, как бультерьер, до прихода полицейской спецгруппы.
– Я не победила. Я умерла тогда. Мне так кажется. – Эрин расстегивает клетчатую рубашку. На светлой коже виднеются белые звезды рубцов. Две отметины на животе, одна на груди, чуть левее лямки серого спортивного белья. – Что-то сломалось внутри, и я потеряла связь с реальностью. Я до сих пор не знаю… не уверена, выжила ли тогда. Не уверена, что все происходящее после не сон, не обманчивое посмертие. Врачи сказали, что это из-за посттравматического расстройства, мне стало немного легче от их слов, и вот опять началось! Опять драконы! Опять жертвы! – Метким щелчком пальцев Эрин закидывает
