Гимназистка. Нечаянное турне - Бронислава Антоновна Вонсович
– Ваше право, – согласилась я.
И даже улыбнулась, поскольку гроза, кажется, прошла мимо, а наводить справки в артистических семьях Соболев может хоть до посинения, все равно ничего не найдет. Я сейчас согласна почти на все. Главное – выбраться из этого дома и дойти до вокзала, после чего только меня и видели. Пусть Песцов ищет другую дуру на свой страшный артефакт.
– Что ж, Анна Дмитриевна, я вижу, вас этот день утомил, поэтому не буду больше настаивать на вашем обществе, – решил Соболев, но не успела я обрадоваться, как он добавил: – Но завтра я рассчитываю на полноценный концерт. Я не столь щепетилен, как Рысьина, и считаю, что ваш небольшой обман полностью окупается певческим талантом.
Спорить с ним казалось бесполезным, поэтому я не стала. Да и не было во мне сил для спора, я была полностью выжата сегодняшним днем. Мне хотелось лишь одного: добраться наконец до кровати и уснуть. Так что я коротко попрощалась и пошла в комнату, которую мне выделили, и даже почти не шаталась по дороге.
К этому времени сгоревший артефакт заменили на другой, и о недавнем происшествии не напоминало больше ничего. Присланная Соболевым горничная приготовила ванну, в которую я с удовольствием забралась и расслабилась настолько, что попала в какое-то странное состояние не то сна, не то яви, в котором и застыла, почувствовав приближение бога. Того, с которым я неосмотрительно заключила договор.
Глава 20
– Договор, – с ходу бросил бог, наверняка опасаясь, что его опять вышибет, как в прошлый раз. – Ты должна как можно скорее исполнить договор. Время не терпит.
– А вы должны вернуть мне память, – нахально ответила я, понимая, что терять мне попросту нечего. – Уверена, в договор отнятие памяти не входило.
Бог неприятно замерцал, вызвав у меня приступ паники. Некстати подумалось, что я лежу в ванне совершенно голая и не могу ни прикрыться, ни защититься, притопить меня – пара пустяков. Неудобно получится, если в соболевской ванной комнате найдут мертвую представительницу Рысьиных. Интересно, этот бог может только глазеть или способен и действовать? Наверное, первое, потому что, будь он в состоянии что-то здесь сделать, ему не понадобились бы посредники и он мне не надоедал бы ни сейчас, ни вообще.
– Время течет, как песок из разбитых часов. Скоро уже невозможно будет исполнить то, что должно, – бросил он, пытаясь продавить меня силой. Сила была темная и мутная, выталкивающая на поверхность все плохое. То, что обычно стыдливо прячут за семью замками в темных чуланчиках души, не показывая другим, да и сами стараются не вспоминать. – Ты должна вернуться и вернуть мне мое.
– А вы обещали вернуть мне мое, не так ли? Я не стала бы договариваться занимать чужое тело.
– Смертная, ты должна быть благодарна за то, что получила. Новая жизнь, новое тело, новые умения. Где ты была бы, если бы не я?
– Уж точно не в чужой ванне. Скорее всего, дома.
От бога шли удушливые холодные волны темной силы, от которых хотелось отстраниться, а если не получится – сбросить с себя и вымыться с мылом или с чем посильнее. Спиртом, например, протереть, и не только снаружи.
– Согласен, все пошло не так, как мы договаривались, – неохотно признал бог. – Но я сделал все, чтобы это исправить. Твое новое тело получило куда больше, чем имело до тебя. А с ним и ты.
– Это не ваша заслуга, – повинуясь интуитивному озарению, ответила я. – Сила магии определяется внутренней силой человека. Ее нельзя сделать больше, чем дано телу от природы.
Про второй облик я и говорить не стала. И даже не потому, что его мне подарил Велес, вытащив что-то дремлющее до поры до времени, но и потому, что если бы вот это божество раздавало возможность оборота, то на выходе получались бы существа, похожие на крэгов. Очень уж оно казалось недружелюбным.
– Но можно разбудить, – заметил бог.
– Лучше бы вы разбудили мою память, – недовольно сказала я.
– Это защитные меры.
– Почему я должна защищать вас? У меня и без того достаточно проблем.
– В первую очередь блок на памяти защищает тебя, – отрезал он. – Потому что без него очень много кто смог бы там покопаться, и очень может быть, что вытащенное на свет тебя не порадовало бы. Ты хочешь проблем с местными божками?
Вопрос он бросил презрительно, как выплюнул, а это означало только одно: местных богов он знал и был с ними в неприязненных отношениях. Настолько неприязненных, что сила святилищ запросто изгоняла его из моего сна. И это сильно встревожило. Неужели сейчас со мной говорил тот, кого в исторических хрониках назвали Зверем, ради изгнания которого пришлось взывать к исконным славянским богам?
– Крэги – ваши создания?
– Разумеется, они же идеальны, – с немалой гордостью ответили мне. – Я не только их создал, я вложил в них частичку своей сути. Мы и сейчас настолько близки, что я чувствую каждого из них. Недавняя смерть двоих – невосполнимая потеря, пусть она и пробила барьер и позволила нам разговаривать. Думаю, в этот раз меня долго не заметят, здесь слишком сильное возмущение пространства в результате смерти моих детей, которая случилась недалеко. Не здесь, нет, но недалеко.
Мне почудилось искреннее сожаление в его голосе, в связи с чем мне резко расхотелось спрашивать, не давал ли он им приказа меня уничтожить. Похоже, если он поймет, что потерял двух крэгов по моей вине, то будет на меня очень сильно обижен. А учитывая нашу связь, его месть – последнее, что мне сейчас нужно.
– Ваши дети – очень опасные создания, – заметила я. – Каких только страшилок я о них не наслушалась.
Но ни одна не страшнее того, что я видела своими глазами. Жуткие безжалостные твари. И детьми их могла назвать тоже жуткая безжалостная тварь. Боже мой, с кем и о чем я договорилась?!
– Тебе они вреда не причинят, пока действует наш договор. Ты должна ощущаться ими как что-то близкое.
– Или как конкурент, – заметила я.
Мисс Мэннинг однозначно что-то почувствовала, когда решила проверить меня серебром. Но, несмотря на неопределенную метку своего создателя, она все же собиралась меня сожрать. Возможно, конечно, что, с точки зрения моего собеседника, это отнюдь не причинение вреда. Песцов что-то говорил про то, что крэгу переходят умения жертвы, может, и договор перейдет? Вот была
