Няня для главы сыскной полиции - Диана Маш

- Нет, ты останешься снаружи.

- Ты пойдешь одна? Но там… темно.

- Очень постараюсь никого не напугать, - через силу пошутила я, и тут же добавила серьезным тоном. - Когда я уйду, затаись рядом, не высовывайся. Если нас долго не будет, беги за помощью. Если полицейские появятся раньше, веди их внутрь. Все понял?

Алексашка замялся, но проиграв внутреннюю борьбу с самим собой, кивнул. Чувствуя стыд за свою трусость, глаз он так и не поднял. Но кто мог его винить? Судя по синякам и каплям крови на одежде и лице, свое, сегодня, он уже получил. И кто знает, повезет ли ему в следующий раз?

- За дверью лестница, - быстро затараторил парнишка, после секундной паузы. – Ведет в подвал. В правом углу, в полу, дверка с ручкой. На ней замок. Вскрыть сможешь?

Вспомнив свое яркое на события, детдомовское детство, я кивнула.

- Под ней голбец будет. Там они Леху держат. Если он в беспамятстве – уноси ноги. На себе не дотащить, только шуму наделаешь.

Пообещав ему напрасно не рисковать, я открыла трясущейся рукой обшарпанную дверь, нырнула в темноту и, держась за холодные, каменные стены, двинулась вниз по лестнице.

Передвигаясь на цыпочках, чтобы не привлечь ненужного внимания, я старалась не вдыхать гнилостный запах сырости и крысиного помета, от которого кружилась голова. Где-то вдалеке, за стеной, слышались приглушенные голоса, но слов было не разобрать. Под сапожками скрипели ступени.

В последний раз я так волновалась… кажется, никогда. Рисковать жизнью не в моей привычке. Тем более, ради постороннего, по сути, человека. Хотя, кому я вру? Лешка буквально с первых дней стал мне роднее всех оставленных в двадцать первом веке, так называемых друзей. Он видел во мне старшую сестру. И, как мог, заботился и защищал от суровой реальности. Теперь пришла моя очередь, отплатить ему той же монетой и вызволить из цепких лап отпетых бандитов.

Боже, где же Мирон? Баба Глаша уже должна была его предупредить!

Ступив на последнюю ступень, я оказалась перед еще одной дверью. Толкнула. Не заперто. Зато в лицо ударил свет стоящей на столе масляной лампы. Пришлось хорошенько проморгаться, чтобы восстановить зрение. А когда это случилось, сжать себе рот, чтобы не вскрикнуть.

На стуле, спиной ко мне, свесив голову к плечу, спал белобрысый парнишка. Явно оставленный в качестве охранника, он был завернут в потрёпанный тулуп и издавал еле слышный свист, каждый раз, как набирал в грудь воздух.

В паре метрах от него находилась подъемный лаз в погреб. Но чтобы жизнь мне медом не казалась, на нем висел огромный амбарный замок.

Первым желанием было огреть охранника по голове. Но, во-первых, не чем. А, во-вторых, еще не рассчитаю сил и вышибу из него весь дух. Парнишка молодой совсем. Жалко.

Опустившись на колени, и осторожно подползая к лазу, я чувствовала себя героиней шпионского блокбастера. Ощущения усилились, когда я вытащила из прически шпильку, и начала использовать ее в качестве отмычки.

Щелк.

Звук в тишине прозвучал для меня выстрелом. Резко подняв голову и убедившись, что охранник продолжает спать, я медленно потянула за ручку.

- Машка! – раздавшийся из глубины приглушенный всхлип заставил меня встрепенуться. Прижав палец к губам, я призвала Лешку к молчанию, а сама всмотрелась в его силуэт.

От земляной коморки, размером метр на метр, тянуло холодом. Брату, на котором кроме сорочки, штанов и ботинок ничего не было, и чье лицо напоминало один сплошной синяк, приходилось стоя тереть себя ладонями, чтобы не замерзнуть, и переминаться с ноги на ногу.

За неимением лестницы, я протянула ему руку. Дождалась, когда схватиться, и начала тащить. Лешка пытался помочь мне, хватался за доски, но из-за своего обессиленного состояния, постоянно соскальзывал и издавал много шума.

Наверное, стоило прекратить попытки, покинуть дом и дождаться помощи полиции. Но я же дура упрямая. Не получается – пробую до победной. Вот и напробовалась, что сверху на меня опустилась тяжелая дубина и сознание разорвало болью.

Очнулась я привязанной к стулу. Голова трещала, как после десяти сотрясений. На губах привкус крови. А перед глазами черные точки.

- Мария Андревна, вот кого меньше всего ожидал здесь встретить, так это вас.

Как странно, я тоже!

Я сразу узнала его по голосу, но, когда зрение немного прояснилось, чуть не дернула связанными руками, чтобы протереть глаза.

В сыром, мрачном помещении, с давящими, полуразрушенными стенами, не было никакой мебели, кроме стоящих друг напротив друга стульев. На одном сидела я, а на другом –князь Константин Степанович Разин собственной, сиятельной персоной. 

И ладно бы он один. За плечом мужчины стояла еще одна, знакомая мне фигура, увидев которую, я решила, что обозналась. Одетая в ту же самую белую шубку, воскресшая из мертвых мамаша Полины - Татьяна как-там-ее-по-батюшке - пройдясь по мне брезгливым взглядом, скривила свой идеальный рот.

Ничего себе! Будто на встречу одноклассников попала. Того и гляди откроется дверь и ворвется Глафирия Петровна, со скалкой наперевес.

- Что… - голос вышел сиплым, еле слышным. Пришлось откашляться. – Что вы здесь делаете?

Константин откинулся на спинку стула, вытянул вперед обутые в сапоги, длинные ноги и положил руки на живот.

- Могу задать вам тот же вопрос, госпожа Вольнова. Что вы здесь делаете?

- Я пришла за своим младшим братом. Его держат в погребе, хотят убить… Вы должны мне помочь? – так же резко, как на меня давеча обрушилась дубинка, придавило реальностью. В голове возник логичный в своей простоте вопрос. - И… почему я связана?

Ответить мне князь, при всем желании, не успел бы. Со скрежетом приоткрылась дверь и в щель влезла мелкая голова того самого парнишки, что охранял Алексея.

- Старшой, шо с кудрявым делать? Орет дурниной, сестру зовет. Мож, на перо?