Марина Дробкова - Маг моего сердца
У меня на глазах вода стала ярко-зеленой.
Словно мир был населен не людьми, а магическими существами.
— Что это такое? — воскликнула я, в изумлении повернувшись к Даймонду. Он все так же держал в руках раскрытую шкатулку и, не выдержав моего взгляда, опустил голову.
— Я где-то допустил роковую ошибку — тихо проговорил он. — Снисхождения не жду. Свою вину признаю полностью.
Готовясь возразить, что зеленая вода совсем не конец света, я вновь перевела взгляд на чашу.
И чуть не вскрикнула, зажав рот рукой.
— Помоги, Мерлин… — прошептала я. Даймонд молча встал рядом.
Больше я не могла вымолвить ни слова, только с ужасом глазела на эту воду, не в силах отвести взгляд. Сейчас по правилам я должна… Должна…
— Ты можешь вызвать гвардию, Неумолимая. Тюрьма есть в городе, а есть в замке. Я подчинюсь, не беспокойся, а ты сразу свяжешься с Верховным контролером. Либо — можно взять один из городских дирижаблей и сразу доставить меня в Лигу — это быстрее, чем дожидаться оттуда вертолета. Обещаю, что не сбегу и никуда не денусь. Или, — голос его стал глуше и мягче. — Можешь сама. Здесь и сейчас.
Я не слушала его — я лихорадочно соображала. Лига — это значит, сразу передать дело Ральфу.
Только не Ральф! Тогда шансов никаких.
— Оттавио! — громко позвала я.
— Слушаю, сеньора! — дворецкий шагнул из темноты.
— Вызови из города независимую гвардию. И с этой минуты обращайся ко мне «Неумолимая», пожалуйста.
Я передала ему пустой флакон и шкатулку.
Я не буду делать это сама. Я не могу.
И уж точно — не сейчас.
— Слушаюсь, Неумолимая!
Оттавио мгновенно исчез, не задавая вопросов.
Видимо, Даймонд лепил дворецкого по классическим канонам.
— Что ты наделал, идиот?! — простонала я, закрыв руками лицо.
— Ничего особенного, Бренна. Просто загубил мир.
«Вместе с собой», — добавила я про себя.
Вода была даже не красного — бордового цвета. До черной ей оставалось дней пять. Если очень повезет — десять.
Даймонд опустился на колени, прямо на мокрый пол. Я не подняла его — по инструкции он был обязан это сделать.
— Как это случилось, ты знаешь? — не узнавая собственного голоса, спросила я.
* * *Он не знал — как.
Просто однажды обнаружил у некоторых своих жителей странную ауру — ауру нечисти.
Магического существа. Сначала Даймонд решил, что по невнимательности каким-то образом допустил проникновение из других миров. Но скоро понял, что ошибся. Ауры принадлежали местным.
— Это произошло всего две недели назад, — отчитывался Даймонд, не вставая с колен. — Внешних признаков еще не было — были лишь ауры. Но когда я понял, сколько их… Ужаснулся. Я бросился искать ошибку: брешь, какие-нибудь помехи, болезни, утечку маны — все что знал, я добросовестно перепроверил. Но ничего не нашел. Через четыре дня, которые я на это угрохал, стали проявляться внешние признаки. У людей отрастали клыки и шерсть. Кто-то принялся выть на луну, кто-то обзавелся хвостом и кинулся в воду… Это не лечится. Чтобы вылечить болезнь, надо хотя бы приблизительно знать причину — а я даже не слышал о таком. Единственное, что напрашивалось: я сам притащил эту заразу из других миров. В общем, когда я понял, что процесс необратим — я приложил все усилия, чтобы сделать из этого культ. В моем мире модно быть нечистью.
Престижно. Весело. Здорово. Это все, что я смог сделать для людей. И карнавал этот я замутил — словно пир во время чумы. К сожалению, это ничего не изменит — мир дает активную ауру во внешнюю среду. Как только он полностью переродится, он сможет воздействовать на соседние миры. Мой мир опасен. Он подлежит уничтожению. Вместе со мной.
Он вздохнул и продолжил:
— Мне хотелось лишь успеть увидеть тебя — ну вот и увидел. Не на что жаловаться. Я не думал, что такое бывает, но значит — бывает. Возможно, у тебя получится выяснить, что это, чтобы другие впредь были начеку. Я не буду оправдываться. Я полностью виноват. Делай что должно, Неумолимая.
— Почему ты не вызвал контролера хотя бы неделю назад? — чуть не закричала я.
Даймонд не успел ответить. Я поняла и без слов: «Потому что мне хотелось еще немного пожить».
Прибыл наряд независимой гвардии — четыре вооруженных вояки — и мне пришлось отдать его им.
Я лишь поручила Оттавио проследить, чтобы хозяин ни в чем не нуждался.
Даймонда увели. На прощание он мне улыбнулся — и я чуть не разрыдалась. Строит из себя героя, придурок! Ну как, как можно было быть таким легкомысленным?!
Все что я могла сейчас сделать — оставить Даймонда в тюрьме при замке и попытаться найти хоть какой-то выход. Как это жестоко — в один день обрести моего мага, после стольких лет разлуки — и тут же потерять.
Я, пошатываясь, спускалась по лестнице, не видя ступеней. К счастью, появился Оттавио и поддержал меня под руку, иначе я просто рухнула бы там от бессилья и горя. О, как же правы были те, кто придумал коридор Забвенья! Никаких уз! Никаких чувств! Это невыносимо. Но почему мы не забыли?..
Оттавио усадил меня в кресло у камина — до своей комнаты я сейчас не добралась бы — и принес коньяк. Только сделав несколько глотков, я вновь обрела способность ясно мыслить.
Я не знаю, что с миром, но яснее ясного вижу, что это Мир-на-краю. Даже если удастся выяснить причину — слишком поздно. Мне не спасти его.
Но можно попытаться спасти Даймонда. Хотя бы от смерти.
Контролер имеет право сразу передать дело Верховному и продолжать спокойно заниматься своими обязанностями. Этот вариант для меня полностью исключается: Ральф не пощадит.
Уничтожит его вместе с миром, как положено по инструкции.
У контролера есть и другое право — вынести приговор самому и осуществить его. К сожалению, тут нет вариантов: приговор один — тот же. Получается, либо я убиваю Даймонда собственными руками
— либо отдаю Ральфу. На принятие решения у меня от пяти до десяти дней. Хотя на самом деле — времени вообще нет. Тянуть — только мучить осужденного.
Но есть нюанс. Призрачная надежда.
Я могу обратиться в суд семиугольника. Это вроде суда присяжных, в роли которых будет выступать весь наш выпуск. И Ральф.
Семиугольник может помиловать, если больше половины проголосует за жизнь.
Над камином висели большие часы. Здесь сейчас уже два часа ночи, это значит, в Лиге — только одиннадцать. В экстренных случаях допускается беспокоить Верховных Творцов в столь поздний час.
— Оттавио! — позвала я.
Дворецкий бесшумно появился возле моего кресла.
— Слушаю, Неумолимая!
