Марина Дробкова - Маг моего сердца
Он все-таки произнес это. Очень вовремя. Это помогло мне вспомнить об обязанностях и взять себя в руки.
— Ты промок не меньше моего, — твердо, как всегда разговариваю с креадорами, сказала я. — Пожалуйста, прими ванну и переоденься. Обо мне беспокоиться не нужно, Оттавио уже распорядился.
— Как скажешь, Неумолимая.
Второй раз мой титул дался ему легче, но в голосе Даймонда появилась какая-то обреченность.
— Горничная проводит тебя в твою комнату.
Он хотел еще что-то сказать, но тут одновременно появились Оттавио и Паола. С чашкой чая в руках я последовала за горничной, чтобы поскорее лечь в теплую ванну. Надеюсь, это поможет мне придти в себя
Теплая вода влияет благотворно — после ванной с душистой пеной я почувствовала себя человеком.
Но проще не стало. Вопрос: как мне держаться дальше, не решился.
Пока я отмокала, в замок доставили мои вещи: скрипку, саквояж… где сейчас лежат папка и тревожный чемоданчик.
Комната, которую предоставил мне хозяин, как две капли воды походила на ту, в которой я жила в резиденции: такая же кровать, такой же ковер, похожее бюро…Видимо, они делались по стандарту. Разве что не было стеклянной двери, ведущей к озеру. Да и озера здесь нет.
Высушив волосы феном, я выбрала из гардероба строгое серое платье, слегка приталенное, с воротничком-стойкой и длинными рукавами. Так мне будет легче соответствовать должности.
Здесь, в этом замке.
Волосы забрала в высокий хвост заколкой.
Я буду Неумолимой.
Буду с ним неумолимой.
В дверь постучали, и моя рука, держащая зеркальце, лишь слегка дрогнула. В былые времена это зеркальце уже летело бы на пол из трясущихся пальцев.
— Входите, — обычным голосом произнесла я.
Вошел Даймонд. Он уже переоделся в чистую рубашку, снова белую, и другие брюки.
Он всегда любил белые рубашки…
— Желает ли Неумолимая поужинать? — спросил он без всякой нарочитости. Видимо, свыкся с ситуацией.
— С удовольствием, — просто ответила я. Без улыбки — но вполне дружелюбно.
— И второй вопрос…
Он замялся.
— Второй вопрос — «Когда?», не так ли?
Даймонд опустил голову, не отвечая и не двигаясь с места.
Неужели, произошло что-то настолько серьезное, что вот сейчас он стоит передо мной, словно
преступник, терзается и молчит? О, демоны!
Как же мне хотелось кинуться к нему, обнять, заверить, что все хорошо, целовать его, принадлежать ему…
Вместо этого я сказала лишь:
— Мне кажется, ожидание мучает тебя. Наверное, будет лучше начать сразу после ужина.
Он поднял голову и ровным голосом ответил:
— Как скажешь, Неумолимая.
Ужинали при свете электрических светильников и огня в камине. За огромным, словно для заседаний, столом кроме Даймонда и меня никто не сидел. Обслуга выстроилась у стеночки и не попадалась на глаза.
У меня был просто зверский аппетит, поскольку сегодня я не ела еще вообще ничего. Чашка чая и бокал газировки не в счет. Я забыла про еду: сначала нервничала в поезде, потом — этот маскарад…
Напряжение не ушло до сих пор, просто включился мозг — а он требовал углеводов. Поэтому я позволила себе не только мясо, но и все сладкое, мучное и вредное, до чего смогла дотянуться.
Даймонд ужинал неторопливо — он казался спокойным, только был бледен. Но может быть, это освещение давало такой эффект.
— Я не вправе задавать вопросы, — произнес он наконец. — Но мне бы хотелось… Если ты сочтешь возможным… Словом, Неумолимая, я был бы рад что-нибудь узнать о том, как ты жила все эти годы.
Как я жила? Я жила с Ральфом, мой дорогой креадор. И в вечной тоске неизвестно о ком. То есть, сейчас-то понятно — о ком. А шесть лет я просто умирала от непонимания. И одиночества.
— Если мы начнем этот разговор, он нам помешает, — искренне ответила я. — Лучше позже…мой креадор.
Назвать его просто «креадор», формально, я не смогла.
— Ты права, Неумолимая. Ты всегда права.
Перед Даймондом стоял наполненный красным вином бокал, но он не прикоснулся к нему — потому что я пила только сок.
Мы одновременно поднялись из-за стола, и Даймонд знаком попросил следовать за ним.
Он привел меня к каменной винтовой лестнице. Тут же подскочил Оттавио с плащ-накидками и моим «тревожным чемоданчиком» в руках.
— Надень, Неумолимая. — Даймонд забрал у дворецкого плащи и подал один из них мне. — Снаружи все еще дождь, а купол над чашей, если не ошибаюсь, делать нельзя.
— Все верно.
Мы облачились в плащи, и Даймонд с поклоном пропустил меня вперед. Я стала подниматься, хозяин следовал за мной. Тусклый свет болтающихся на цепях ламп позволял не споткнуться на плоских ступенях. Шли долго. Когда твой путь все время закручивается по спирали в одну сторону, начинает кружиться голова. В конце концов я приостановилась, опершись руками о стену. Даймонд подошел и обнял сзади.
— Прости меня, Бренна, — зашептал он, уткнувшись мне в волосы. — Это последний раз.
Я вздрогнула от таких слов, но не высвободилась. Лишиться тепла его рук сейчас было выше моих сил. Я чувствовала его каждой клеточкой. Сердце стучало, как набат. Так мы стояли, пока сзади не послышалось деликатное покашливание. Даймонд с трудом, как мне показалось, разжал руки.
— Оттавио идет за нами. Он понадобится, — тихо произнес креадор. — Пора, Неумолимая.
Еще несколько витков — и перед нами открылась круглая площадка, окруженная перилами.
Мы очутились на башне. Дождь все еще хлестал, к тому же, сгустилась тьма. К счастью, не было ветра. Но рядом с дверью, откуда мы вышли, из стены торчал фонарь в стеклянном плафоне. Его свет, в отличие от ламп на лестнице, был очень ярким, и ничто не мешало разглядеть в центре площадки постамент, на котором высилась большая металлическая чаша с растительным орнаментом. Над ней было установлено нечто вроде мини-ротонды, очевидно — чтоб не заливал дождь.
Я видела много чаш в разных мирах — близких по размеру и совершенно разных по форме и узору ковки. Но все они были схожи аурой, которая от них исходила. Аурой неизбежности.
Вошел Оттавио и с поклоном передал Даймонду мой «чемоданчик», после чего как тень отступил на лестницу. Креадор, тоже слегка поклонившись, поднес шкатулку мне. Я раскрыла ее и вытащила флакон. Распечатав его с помощью заклинания — иначе это сделать невозможно — вылила всю воду в чашу. Металл, из которого делаются эти чаши, не искажает цвета воды, ошибиться невозможно.
У меня на глазах вода стала ярко-зеленой.
Словно мир был населен не людьми, а магическими существами.
