Единственное желание. Книга 3 (СИ) - Надежда Черпинская
— Если Мать Сатифа позволит, мы с сёстрами проводим вас до границы наших земель, — заявила Вереск. — А дальше сами… К Броду я не сунусь. Но можно… дать знать Эши… — Шаэлгарди обращалась уже напрямую к Хозяину Кристалливора. — Эши пошлёт своих, и вас встретят на переправе…
— Нет! — резко бросил Повелитель Тёмных Стихий. — Никакой помощи.
— Кто такой Эши? — Настя всматривалась в окаменевшее лицо Криса.
— Мудрость… — благоговейно произнесла Шаэлгарди.
— Я знаю, кого пришлёт твоя Мудрость! — Кристайл вскочил. — Нет! Я не принимаю помощи врагов. Не зли меня, Вереск!
— Воля твоя, Хозяин, — разочарованно вздохнула леснянка. — Передумаешь — дай нам знать!
Шаэлгарди нырнула во тьму ночи, направляясь к Первому Древу.
— Эши, мудрость, враги… Крис, что за тайны? — не собиралась отступать Рыжая.
— Эту историю я тоже ещё успею поведать, — ухмыльнулся Владетель Чёрных Земель. — Кажется, все спать собирались?
Мужчины поднялись один за другим.
— Дэини? Ты идёшь? — уточнил Наир. — Нас, как чужаков, поселили вон туда, в пещеру.
— Нет, я дождусь Сатифу.
— Милая моя, Мать Сатифа до утра может там колдовать, — заверил Хозяин. — Это не так просто — обречённого исцелить. Идём с нами!
— Я всё равно не смогу уснуть, — вздохнула Рыжая. — Ступайте! Я посижу здесь. Всё нормально, правда, идите! Светлой ночи!
— Светлой ночи! — помедлив задумчиво, отозвался маг.
Попрощались и остальные, ушли к Волчьей скале. А Рыжая осталась одна в тишине ночи.
26 Мать Сатифа
Настя всё-таки задремала, пригревшись у костра, измученная мыслями и тревогами, что так и роились в голове.
Леснянка подкралась беззвучно. И Рыжая вздрогнула спросонок, когда рядом с ней на землю опустилась Мать Сатифа.
Предводительница зелёных дев выглядела усталой. Смертельно усталой.
Настя так и не поняла до конца, считать ли местных дриад духами, нечистью или ещё одним народом, сродни лэгиарнам и людям… Но сейчас перед ней сидела обычная женщина, изнурённая и хрупкая. Надменность и царственная холодность исчезли бесследно.
— Помолчим… — тихонько шепнула она. — Немного. Мне нужно время. Разговоры после.
Леснянка протянула когтистые лапки к огню, вбирая его живительное тепло. И Настя терпеливо ждала, поглядывая на неё изредка.
Ночь обволакивала их со всех сторон черничной ватой тишины. И Рыжая с удивлением понимала, что все недобрые чувства по отношению к этому странному существу давно оставили её сердце. Ей даже хотелось сделать что-то для леснянки, как-то проявить заботу и благодарность. Лицо Сатифы постепенно менялось, наполнялось одухотворённым спокойствием.
— Тревога твоя напрасна, — неожиданно заговорила дриада. — Он будет жить. А что он сделает с этой новой жизнью, дарованной ему, это уже не зависит от тебя или меня. Дитя, ты теперь мудрее многих… Ты знаешь, что выбирает каждый сам. Нельзя спасти человека против его воли. Тот, кто выбирает гибель, рано или поздно её находит.
— Ты хочешь сказать, что Эливерт всё равно обречён?
— Нет, — Сатифа с улыбкой качнула головой. — Мне не дано это знать. Просто хочется поучить вас, юных, показать свою мудрость. Я видела его прошлое. И тут не надо иметь пророческий дар — итак понятно, чем заканчиваются такие судьбы.
Она коснулась предплечья Рыжей своими тонкими хищными пальцами.
— Но сейчас я сделала всё, как должно. Ворон будет жить. Я срастила его кости. Пока непрочно. Но Первое Древо теперь будет питать его своей целительной силой, и со временем он излечится полностью. Нога сильно пострадала. Однако ходить он будет. Рука правая почти цела. С левой всё много хуже — перебита в двух местах, да ещё пальцы. Тоже заживёт. Но двумя клинками ему больше никогда не драться. Ребра уже почти стянулись. Кровью истёк порядочно. Но это пустяки. Дичи у нас в лесу вдоволь. А тот, кто ест мясо, набирается сил быстро. Теперь достаточно будет травяных настоев и милосердной заботы Первого Древа. Да и я за ним пригляжу.
— Спасибо! Я не знаю, как тебя благодарить! — Настя глубоко вздохнула, чтобы не расплакаться.
— Он упрям… Такие никогда не сдаются, — продолжала леснянка. — Другой бы уже выл, как угодивший в ловчую яму волк. Он тоже кричал… Когда терпеть было совсем невозможно. Но всего пару раз.
Настя до хруста стиснула сплетённые пальцы, пытаясь удержать себя в руках.
Взглянув на побледневшую Романову, Сатифа добавила:
— Хорошо, что я не позволила тебе на это смотреть. Сейчас он отдохнёт немного, как и я, а потом… Ты ведь хочешь к нему?
Рыжая поспешно кивнула.
— Ты билась за него как бешеный ронранейяк! Заслужила. Пойдёшь, — усмехнулась леснянка. — Ты так сражаешься за всех своих спутников? Или только за Ворона?
— Не знаю, — Настя нахмурилась и опустила глаза. — Больше никто из моих друзей, к счастью, не умирал и не воскресал!
— Друзья? Это так теперь называется? — лукавая улыбка стала шире, блеснули острые клыки. — Не пугайся так! Я не собираюсь выдавать ваши тайны. Я бродила по закоулкам его души и видела свет там, где его быть не могло. Я знаю, что ты сражалась за него не потому, что он твой любовник. По крайней мере, не только по этой причине. Я начинаю понимать, что казнь этого смертного действительно могла стать непоправимой ошибкой. О, я бы и в твою душу хотела заглянуть, дитя моё! Любопытно узнать, что ты прячешь в тени твоего пламени. Пока я вижу лишь, что ты и сама этого не ведаешь. Ты потерялась, дитя моё. Но ты отыщешь свой путь. Ты ведь всегда его находишь, верно?
Настя растерянно кивнула.
— Не удивляйся! Я видела вас в Бездне, — пояснила она. — Ты всё делала правильно, не ошиблась ни разу.
— Я отпустила его руку… — с горечью напомнила Рыжая, чувствуя, как горят щеки.
— Ты? — Сатифа звонко рассмеялась. — О, нет! Это он тебя отпустил. Сам. Надеялся уберечь от призраков Реки Отмщения. И ведь уберёг. Добровольная жертва — это могущественная сила, дитя моё! Наверное, это и есть причина. Поэтому я решила помочь твоему Ворону.
— Теперь ты видишь, Мать Сатифа, он лучше, чем ты думала о нём, — встрепенулась Анастасия.
— О, Дочь Огня, в душе у тебя яркий свет, и каждого ты видишь в сиянии этих лучей. Но иногда солнце скрывается за горизонтом, и тогда приходит тьма… Я не жалею о том, что вы остались живы. Но не надо заблуждаться, дитя моё! Ворон был когда-то хорошим и добрым мальчиком, и вырос бы славным мужчиной, но судьба его перекроила, растёрла, переломала. И не обманывай себя! Он — тот, кто есть, вор и убийца. Да, признаю — я нашла в его душе ту крохотную искру доброты, которой оказалось достаточно, чтобы остановить его Казнь.
