Спящее пламя Ферверна - Марина Эльденберт
Роа улыбается в ответ.
И, хотя это совсем не то, что было разрушено в Мэйстоне, это уже что-что.
И для него. И для меня.
Глава 17
Ятта
— Ты в своем праве, — говорит мама, — и я не хочу, чтобы ты выбирала Роа только потому, что так будет правильно, или потому что он может пробудить твое пламя. В конце концов, пламя — это не жизненная необходимость.
Я стою перед зеркалом, в своей комнате в загородной резиденции. Малыш-подарок Роа крутится под ногами. Я назвала его Дири, в честь виаренка Теарин Ильеррской, тем более что он на него еще и похож. Черненький. Правда, с рыженьким пятнышком на груди, от которого расходятся тонкие полосочки рыжины на спину.
Он чудесный. Даже мама с ним подружилась. Мне кажется, если бы не я, она бы утащила его к себе и не выпускала из комнаты.
— Вы с папой столько о нем рассказывали. О пламени, — фыркаю я, — что сложно недооценивать его значимость в моей жизни.
— Потому что мы всегда хотели и хотим для тебя самого лучшего, Ятта. Только не ценой твоего счастья и спокойствия, — мама шагает ко мне. — Я в свое время оказалась в такой ситуации, когда у нас с твоим отцом были недопонимания, и меня поддержала не семья. Это было очень больно. Прости, если ты думала, что пламя для нас важнее тебя. Пламя, репутация, неважно. Твой отец грозился выкинуть его в сугроб, когда узнал. Я просто тебе не рассказывала.
У меня глаза становятся, как у того виаренка, который пищит и всячески пытается привлечь внимание.
— Серьезно? Потому что все это выглядело как…
— Твой отец за тебя убьет. Любого, — мама становится необычайно серьезной, — и да, мне пришлось его останавливать. В том числе напоминать некоторые неприятные детали нашего прошлого, включая тот факт, в какой ссоре мы с ним были… Дири!
Уставший от того, что на него не обращают внимания, зверь растопырил крылышки и пытается стянуть с меня платье. Длинное, в пол. Оно нежно-кремового цвета, такая же нежная ткань словно укутывает меня в объятия. К платью полагаются драгоценности и высокая прическа, и вот пожалуйста — я снова выгляжу старше своих лет. Солиднее, серьезнее, и на первый взгляд даже не скажешь, что в груди у меня теперь кусок льда.
Сегодня у нас ужин с Вайдхэнами, на котором решится наша с Роа история. Завершится или продолжится — а я еще ничего не решила. Просто потому, что сейчас мне, в общем-то, все равно. Если я останусь без пламени или если я все-таки выйду за него.
Дири не оставляет попыток, и мама командует:
— Сидеть.
Малыш плюхается на попу, подчиняясь приказу, и моргает на нас своими огромными глазищами. Эта наша особенность, точнее, это особенность тех, кто с пламенем — отдавать приказы драконам и виарам, приказы, которых они ослушаться не могут. Иногда мне хочется попросить маму «Сделай так, чтобы я забыла Вэйда Гранхарсена, выжги его из моего сердца, из моей памяти, навсегда», но, разумеется, даже если на такое пошла бы я, мама бы на такое никогда не пошла. А в нашей семье случился бы очередной скандал, что совершенно точно лишнее. Хватило уже и того, что было, поэтому Вэйд Гранхарсен останется заморожен там, где раньше билось мое сердце. Возможно, для него слишком много чести, но как есть. Сейчас я смогу вырвать его из себя только вместе с сердцем, а это уже перебор.
— Так что ты решила? — спрашивает мама.
— Не знаю. Решу за ужином.
Каждый день после того визита Роа присылает мне цветы и подарки. Мне их уже складывать некуда, но я отвела им отдельную полку в шкафу в своей городской спальне. Потому что если сегодня я откажусь, они все отправятся к нему. Нераспакованными.
Да, это правда, я ни один их них не вскрывала, разве что примерно представляю, что там. Драгоценности, иногда сладости. Дорогие конфеты тоже лежат невскрытыми, но у них большой срок годности, если это пирожные, я отдаю их маме. Она любит сладкое. Еще там были подарки для Дири, и вот их я как раз открывала сразу. Виаренок был счастлив получить новую пищалку или набор любимого корма с какой-нибудь игрушкой.
Роа писал мне каждое утро и каждый вечер, и я отвечала. Мне казалось, мы оба ходим по тонкому льду, где каждое неосторожное движение — это падение. И хорошо, если подо льдом не разверзнется бездна.
— А что насчет спорта?
Мама нарочно произносит это обезличенное «спорт», наверное, чтобы пощадить мои чувства. К моей огромной радости, я под анестезией имени Вэйда Гранхарсена.
— Ничего, я закончила.
— Ты… решила это окончательно?
— Да. Мне пора сосредоточиться на дипломатической карьере, если я хочу чего-то достичь. Разрываться на части у меня не получится, я и так из последних сил держала учебу на уровне Дракона номер один.
Мама смеется.
— Ты же помнишь, что я тебе говорила про отца? Он примет любое твое решение.
Может быть. Может быть и примет, но я не хочу больше падать. Я это решила точно.
— Мам, я знаю. Это мое решение. Я обещала, что эти соревнования будут последними, никто не виноват, что я облажалась.
— Ты не облажалась! — возмущенно говорит она. — Это просто… на тебя столько всего навалилось, а ты заняла третье место. Драконы, Ятта, я бы там наверное рыдала в углу.
— Ой, вот только не надо, — фыркаю я, — после расставания с папой ты переехала в другую страну и устроилась на работу. Еще и меня рожать собиралась в одиночку.
— Не совсем в одиночку. Я раздумывала над тем, чтобы принять предложение Вайдхэна.
— Фу!
Мы обе смеемся, и лед в груди начинает трескаться. Я тут же запечатываю его обратно: мне это не надо. Уж точно не перед ужином с Вайдхэнами.
Мама такая красивая сейчас. Мне всегда казалось, что у меня самая красивая мама на свете, но сейчас она почему-то кажется мне особенно прекрасной. Алое нам с ней очень идет, и мама сейчас в алом платье. Тоже в пол, и драгоценности сверкают на ее груди и в ушах, на тонком запястье, как капли пламени. Но самая большая драгоценность здесь она, и я ее обнимаю.
— Спасибо за поддержку,
