Подарок для герцога. Вернуть отправителю! - Елена Княжина
Габи, Габи, Габи… Может, она ощутила его страх? Потому и не называла папой – чтобы герцог не боялся ее навещать?
Сегодня на рассвете Габ очень долго смотрел на мое лицо, а я притворялась спящей. Я чувствовала, как его теплый взгляд щекочет кожу. И воображала улыбку на его красивых губах.
Пусть бы он чаще на меня так смотрел. С щемящей нежностью, с лаской, с замиранием сердца… Пусть бы молча поправлял пряди, упавшие на нос, и трогал губы, что так его манили.
Но потом Габ резко одернул себя, встряхнулся, вскочил с постели, и за все утро я его ни разу не увидела. Ни в библиотеке, ни в кабинете, ни в трапезной зале, ни за окном у сторожевой башни.
Завтракать пришлось наедине с леди Аланной: Гариэт тоже сорвался срочно. Принцесса, приветствуя меня грустной улыбкой, засмущалась. И уж вконец раскраснелась, когда я спросила о важных делах Владыки, из-за которых он пропустил прием пищи.
– Полагаю, он получил письмо от тэйры Лилианны. Оно всякого лишит привычного аппетита… и возбудит другой, более низкий, – сдержанно проронила Аланна, когда подали гром с десертами.
– Вы о ней знаете? – подивилась я.
– Всякая тэйра чувствует, если муж к ней охладел. С Гариэтом это случилось сразу после брачной ночи, – она виновато улыбнулась, и захотелось смять бедную девочку в объятиях.
У нее не было опыта отношений. Она являлась коренной уроженкой Сатара, воспитанной в духе «магия – это грязно», а «кругосветки – это нормально». И совершенно не понимала, чем заслужила равнодушие монарха.
– Почему вы терпите это? – сдавленно прошептала я, наклоняясь над тарелкой, чтобы прислужницы не расслышали беседы.
– Потому что он мой муж. И я… я его полюбила, – просто призналась девушка. – Я кажусь ему наивной глупышкой. Но я знаю, как он ранит меня каждую ночь, скрепляя совсем иные союзы в гостевых спальнях… Я, признаться, завидую вам, Ализа. Герцог так вспыхивает, находя вас взглядом в любой из комнат. Хотела бы и я, чтобы Гариэт меня… видел.
– Габриэл тоже первое время был не в восторге от брака, – прошептала я. – Однако у кворгов очень силен собственнический инстинкт.
– Владыка знает, что я принадлежу ему всецело, даже мыслями, – робко произнесла леди Аланна. – Как удалось вам завоевать неприступное сердце герцога Грейнского? Было много тех, кто пытался, да никто не преуспел.
– Я не уверена, что завоевала, – зажмурилась над тарелкой. – В наших отношениях много уважения, симпатии и страсти, но о любви он не говорит никогда.
– Мужчины часто молчат о чувствах…
– Или о том, что их нет, – пробормотала я, нервно комкая салфетку. Сегодня даже гром по-сатарски казался безвкусным.
Достаточно ли мне получувств и полумер? Особенно теперь, когда я ощущаю себя так необычно, так ново, так по-взрослому хорошо.
Миландора говорила, этот дивный мир забыл, как любить. Как ни крути, но Габриэл и Гариэт – истинные сатарцы. Они бы никогда не проголосовали за Лавру, будь на площади пять статуй, а не четыре. Пожалуй, сочли бы это блажью и дамской чепухой. Есть дела поважнее.
– Я однажды заметила, как тэйра Лилианна применяет чары, – шепотом поведала мне Аланна. – Но она ведь дочь советника. Это дурно для аристократки!
– А вы знаете эти чары?
Я промакнула кофейные губы и скосила на нее глаза.
– «Эликсир пятой богини»? Да, моя нелла меня учила, но я бы постыдилась применять зелье на законном муже, – владычица быстро помотала головой. – Это непристойно.
– Непристойно топтать травку в чужих огородах, – проворчала я. – А на войне, знаете ли, все средства хороши…
Чары, значит? Этих мутных «дочерей двора» давно пора вывести на свет!
– А что делает «Эликсир пятой богини»?
– Он внушает сильное желание, – неохотно рассказала Аланна. – Такое необузданное, что даже у крепкого мужа брюки рвутся… Но это низкие материи, Ализа, неллам запрещено готовить эликсир, а аристократка не посмеет прикоснуться к грязной любовной магии.
– Но нелла вас обучила? – допытывалась я. – Зачем?
Из лекций у Шимани я помнила мало: практику посещала Гала, я лишь пару раз подменяла ее на теории зельеварения. Про сильные любовные снадобья магистр говорил, что их обязан варить тот, кто планирует применять. Такую вещь нельзя приобрести в аптеке или на рынке, невозможно выпросить у придворного мага. Значит, тэйра Лилианна практиковала и не по-детски.
И никто бы ее не заподозрил! Дочь советника, аристократка? О, розовощекая леди сама невинность, она не стала бы пачкать пальчики грязными чарами!
– Моя компаньонка была женщиной пожилой, многое повидавшей. Пред замужеством она показала мне, как смешивать ингредиенты и что добавить для особой сладости… – личико Аланны стало пунцовым от подбородка до ресниц. – Она рекомендовала дать это Гариэту в первую ночь, чтобы муж не смог отвести от меня глаз. Чтобы при всей неопытности я казалась ему богиней… Это так дурно. Я не решилась!
– Зато решилась другая, – промычала я, прихлебывая гром. Безвкусный и горячий.
Да что творится в этом Сатаре? Одни не могут любить, другие боятся, третьи зельями обливаются… А вместо истинных чувств – магические заменители. Божественный бардак.
Куда ты пропала, Лавра?
– Когда мы соединились, Гар называл меня принцессой золотых облаков. Взгляда не мог оторвать. А потом переменился резко, – нахмурилась Аланна. – Теперь ему со мной все время скучно. Он изнывает в совместных поездках, мучается супружеским долгом. Он и о Сатаре забыл, не только о жене… Помнит лишь о розовощекой девице, что каждый вечер наполняет его бокал.
А Сатаром в это время управляет шайка папаш-советников. Габ на рубежах, Гариэт – на плантациях сочной травки. Вспомнить хоть, как в Пьяни не хватало теплой одежды для народа… У Владыки давно мозги размякли! Может, не одним эликсиром Лилианна баловалась?
Венценосные величества и не подозревали, что этим утром в Грейнхолле зарождался кружок обиженных жен. В составе двух. И вскоре к нам должна была присоединиться разъяренная принцесса Галлея, от волнения завалившая экзамен… А это означало, что плакал ее золотой диплом, свободный статус и право на любовь.
Глава 18
Тэра Томеуса, жреца Грейнского храма, я застала за расставкой избирательных урн.
– Счастливых проводов Триксет, – кивнула старику в утепленном балахоне.
– Удачного избирательного сезона, моя герцогиня, – отозвался он и поправил композицию из вергиний, украшавшую урну Верганы.
«Сцена» у Священной горы была расчищена от снега. Сегодня вечером в саду устроят пышные проводы ледяной стервы, а на рассвете первые вельможи взойдут по тропе, чтобы оставить подношения. Те же, кто слишком стар для подъема по обледенелым
