Клеймо Солнца (СИ) - Анна Пауль
— Ты скажешь, как его убедить, — повторяет генерал, возвращая меня к реальности.
Ребекка произносит дрогнувшим голосом, но всё-таки убеждённо:
— Нет.
Даже видя голограмму, а не реального человека, понятно, что лицо генерала перекашивается от едва сдерживаемых эмоций.
— Значит, я найду решение самостоятельно, — угрожающе шипит он, и голограмма сразу же исчезает.
Я так и не вмешиваюсь. Так и бездействую.
«Что бы ни было, оставаться человеком — единственный выход».
И как мне, чёрт возьми, совместить разные полюса?!
ГЛАВА 11 (ДЭННИС). БЛАГОСЛОВЛЯЮЩАЯ РУКА
— У меня не получилось, — признаётся она, и на глазах выступают слёзы. — Я не смогла поступать по совести и при этом защитить близких. Не знаю, Дэн, как это возможно, но ты справишься. Я уверена. Ты умнее меня.
* * *
Каждый день одно и то же: просыпаюсь, опаздываю на работу, торчу там до глубокой ночи, тащусь домой, и потом всё по новой. Как и у всех граждан Тальпы. Только вот я отличаюсь от большинства: у меня есть секреты, которые каждый день требуют защиты, — дракон, нуждающийся в поднесении. И сегодня день жертвоприношения.
Просыпаться в этом мире нет никакого желания, особенно сегодня, поэтому я прибегаю к тому единственному, что всегда помогало, — тренировке. Устанавливаю сенсорную плёнку над диваном и включаю. Она загорается сначала голубоватым светом, а потом появляется видеозапись, на которой вновь появляется женщина с медным оттенком тёмных волос, властным разлётом бровей и миндалевидными чёрными глазами.
— Я вижу, как мой любимый человек, вкушая власть и познавая границы дозволенного, теряет аромат нравственности, а затем и запах страха. Я люблю его, но в том числе с моего молчаливого согласия, он совершает ужасные поступки. Мы должны выйти из этой игры, перестать участвовать в невидимой войне, которая разворачивается в элитных кругах за место на станции.
Женщина говорит медленно и тщательно подбирая слова, будто ей сложно их произносить. Я начинаю тренировку с подброса бедра, делаю подтягивания сначала на одну ногу, а затем на другую. При звуках родного голоса сжимается сердце, но я слежу за дыханием. При подъёме делаю выдох, а при возврате — вдох. Напрягаются мышцы ног и нижняя часть пресса. Ложусь на пол и начинаю скручивания корпуса с поднятыми ногами, когда родной голос продолжает:
— Если идёшь по трупам, ты невольно не можешь отвести взгляда от безжизненных тел. Попадём ли мы куда-то после смерти, но моя душа уже при жизни в агонии.
Я стараюсь не обращать внимание на боль в груди и работать верхней частью туловища, сосредотачивая напряжение, задерживаясь в верхней точке на несколько секунд. Меняю положение и перехожу к приседаниям и выпадам назад. Руки до боли сжимаю в замке на уровне груди. Взгляд направляю перед собой, но закрываю глаза, чтобы не видеть медные волосы женщины на видео, как будто если сделаю это, то не увижу её вновь — только уже в собственном сознании.
— Разве что-то ещё важно, пока мы — семья? Пускай рушится весь мир, я буду смотреть на любимого человека и на моих детей…
Ноги начинают ныть, но я продолжаю, не сбавляя темпа. А потом отжимаюсь, касаясь рукой плеча.
— Сегодня он стал убийцей… Не просто отдал кому-то приказ. Он признался мне: что-то пошло не так, и ему пришлось сделать это своими руками… Смогу ли я смотреть на него когда-нибудь?..
Я становлюсь в планку и подтягиваю колени, а затем перехожу в упор лёжа, пока пресс не начинает гореть.
— Он с самого начала был вспыльчивым, ревнивым, бескомпромиссным и невероятно падким на власть. Я верила, что смогу исцелить его душу, ведь он пытался найти выход там, где другие были бессильны. Я верила, что оно того стоит. Но с каждым днём я начинала всё отчётливее понимать, что наверняка ошибаюсь.
К концу первого круга я даже не запыхался, поэтому продолжаю раз за разом, прослушивая одни и те же закольцованные видеозаписи, словно беспомощно пытаясь отыскать ответ на какой-то мне самому неизвестный вопрос. Наконец дыхание сбивается, пот течёт, заливая глаза. Я делаю перерыв всего на одну минуту и в очередной раз упрямо начинаю всё заново, пока голос и слова женщины вызывают боль в груди, потом — пустоту, а потом подначивают работать на пределе возможностей, стремясь выплеснуть клокочущую злость.
Я завершаю тренировку, когда чувствую, что совершенно истощён, и не только физически.
Быстро принимаю душ, а пока одеваюсь, слушаю голосового робота:
— Примите итернум — биодобавку для долгой жизни, если хотите прожить 145–160 лет. Препараты употребляются курсом раз в год и убивают клетки, потерявшие способность делиться, позволяя здоровым клеткам восстанавливаться.
Не уверен, что смогу найти, чем заниматься на этой станции так долго, и сообщаю ворчливо:
— Помню.
Но сразу же послушно достаю лекарство из ящика за зеркалом — капсулу, часть которой окрашена в красный, а другая остаётся прозрачной, внутри видна необычная пружина, напоминающая модель ДНК.
— Примите эремиту, если пока не нашли партнёра и хотите безопасно для здоровья снизить физическое влечение и потребность в близости.
Я беру и эту капсулу — прозрачную, с такими же прозрачными гранулами внутри — и проглатываю оба лекарства без воды.
Никуда не спешу, но даже тогда требуется всего несколько минут, чтобы собраться и выйти из дома, и ещё некоторое время, чтобы добраться на машине до Излома и оказаться на Площади правды. Здесь проходят все самые важные для Третьего крыла и целой станции события. Часто площадь ещё называют Стеклянной, ведь её обрамляют полукруглые колоннады в виде двух симметричных полукружий из стекла. Под прозрачными плитами на земле рассыпаны угли и пепел. Они подсвечиваются красным цветом
