Побеждаю и сдаюсь (СИ) - Анастасия Разумовская
Медведь прошёл в гостиную и увидел Эйдис. Хрупкая, зеленоглазая девушка зябко жалась к жарко растопленному камину. В её руке Яр заметил бокал с вином. Вот ещё одна жертва разгула стихий. Герцог подбадривающе улыбнулся своей невольной гостье:
— Ночью буря стихнет, а к полудню дороги расчистят. Я подготовил тёплые вещи для вас. Завтра можно будет выезжать.
Эйдис подняла на него затуманенные печалью глаза. Слабо улыбнулась.
Яр пошёл и опустился рядом с ней на корточки.
— Эй, — шепнул, заглядывая в лицо, — что случилось?
— Не спрашивайте, — она отвернулась, но он успел заметить на тёмных ресницах слезинку.
Яр забеспокоился. Женские слёзы всегда угнетали его. Ему захотелось вскочить и завалить зубра. Голыми руками. Лишь бы девушка улыбнулась. Но он не был уверен, что это поможет, поэтому остался.
— Что-то с Альдо? — спросил встревоженно.
— Нет — девушка всхлипнула, и новая слезинка заблестела на слипшихся ресницах.
Яр завороженно коснулся её пальцем. Лэйда никогда не плакала. Материлась, орала, разбивала всё, что подвернётся под руку, но не плакала. Испытывая крайнюю смущённость, герцог хрипло спросил:
— Я могу чем-то помочь?
Губы Эйдис задрожали, девушка закрыла ладонью лицо, скрывая слёзы. Попытка спрятать горе не получилась — красавица судорожно всхлипнула. Яр испугался, привлёк её к себе и погладил по волосам.
— Эйдис, — прошептал ей, — рассказывай. Я что-нибудь придумаю, чтобы тебе помочь.
Он в ужасе понял, что его шея становится мокрой. Почему-то каждое его слово участия и поддержки вызывало в хрупкой гостье ещё сильнейший приступ отчаяния.
— Вряд ли, — прошептала леди, — Яр, вы не сможете мне помочь… Я, я сама во всём виновата. Мне и страдать. Спасибо, Яр… Мне так важно, что ты меня не осуждаешь…
— Осуждаю? Эйдис… что с тобой?
Девушка отстранилась, прижала к лицу кружевной платок.
— Ты такой хороший, Яр. Самый лучший… Добрый, великодушный… Уверена, ты — прекрасный герцог для своего щита. Все тебя любят. Все не могут тебя не любить.
Яр терпеливо ждал продолжения. Ему было приятно и неловко от её слов, но принц понимал, что это — начало, и нужно подождать, чтобы девушка добралась до сути.
С Лэйдой было так же: разрубит несколько столов, разломает стулья, проклянёт своих чаек от малых до великих, прорычит, что Уль — сволочь, а потом успокоится и ненароком обмолвится, что произошло. И чаще всего это что-то совершенно не было связано с предыдущим криком. Например, выяснится, что Эйд арестовал капитана Берси младшего за пиратство в Серебряном щите и, вместо того, чтобы выдать на суд его герцогине, бросил в королевскую тюрьму Шуга. Лэйда терпеть не могла, когда кто-либо нарушал древние права Солёных островов.
— Знаешь, я с детства знала, что все эти сказки про любовь — не про меня. Я — внучка Шёлкового щита и должна выйти замуж так, чтобы мой брак всем принес наибольшую выгоду. Лорд Альдо очень хороший и достойный человек, а, знаешь ли, леди моего круга, если может уважать мужа, то уже должна быть благодарна богине за подобное супружество.
Медведю снова стало неловко и захотелось прервать девушку. Такая откровенность была нечестной по отношению к Альдо. Но новые горькие слёзы побежали по прелестным щечкам, и Яр, тихо вздохнув, решил дотерпеть до конца.
— Пять лет, Яр, — прошептала Эйдис, — пять лет я была счастлива в браке. Богиня не дала нам детей, но я на неё не в обиде. Я просто наслаждалась тишиной и покоем. Жизнь герцогини тиха и безрадостна, но я полюбила Южный щит и его сады.
«Видимо, Лэйде жизнь герцогини тоже кажется слишком тихой и безрадостной», — подумал Яр. Он не понял, как тонкая рука девушки оказалась в его ладони. Не сама ж она её туда положила? Но герцог упорно не помнил, чтобы забывался до такой степени. Не зная, что делать, он участливо погладил руку девушки. Кожа оказалась удивительно нежной — настоящий шёлк.
Эйдис перевела на него бездонные глаза, и сердце Яра стиснула щемящая жалость. Поразительно красивые глаза! Даже слёзы их не портили — лишь чуть покраснели веки.
— А сейчас я… Всё, вся моя жизнь рухнула в мгновение ока… Но… я не жалуюсь. Нет, нет. Я благодарю богиню за такое счастье…
Яр не увидел ни малейшей логики в словах девушки и ничего не понял, но на всякий случай кивнул.
— Я впервые в жизни полюбила, — прошептала Эйдис, и тёмные ресницы опустились на бледные щёки. — Это глубоко ранит моё сердце, но… Я поняла, что до этого жила в каком-то тумане… Пусть даже я погибну, но… Любовь — это такое счастье! Я так счастлива, что… что он есть.
Герцог сглотнул. Такого поворота он никак не ожидал.
— А как же Альдо? — спросил растеряно. — Эйдис, ведь это…
— О, Альдо… Я ведь для него тоже — выполнение долга, — усмехнулась Эйдис. — Да и не буду я же ему изменять. Телом. А больше лорду ничего и не нужно. На моё сердце ему всегда было… безразлично.
Яр вздохнул, встал, выпрямившись.
— Эйдис, — сказал мягко и задумчиво, — я понимаю, что сердцу не прикажешь, но…
Она схватила его за широкие ладони и заглянула снизу-вверх в лицо. Так трогательно и беззащитно, что у Медведя перехватило дыхание.
— Пожалуйста, Яр, — прошептала умоляюще, — пожалуйста, не говори ничего… Я ведь и сама знаю, что преступница и достойна всякого осуждения. Ты, верно, теперь презираешь меня…
Ярдард выдохнул.
— Эйдис, нет, не презираю.
— Не отрицай, — она отпустила его руки и закрыла лицо ладонями. — О, богиня, какой позор!
Вскочила и бросилась прочь. Яр инстинктивно перехватил девушку и прижал к себе. Он плохо понимал, что нужно делать, но чувствовал, что как-то должен поддержать её и что нельзя несчастную оставлять одну. Погладил по золотисто-каштановым волосам.
— Эйдис, — прошептал мягко, насколько мог, — я не очень понимаю, что тебе сказать, но на днях приедет Лэйда. Вам, женщинам, понять друг друга проще.
Девушка отпрянула от него и гневно взглянула в медовые глаза.
— Лэйда! — простонала она. — Богиня… Яр… ну почему, ну почему… за что?
Ярдард совсем растерялся. Если пару минут назад ему начало казаться, что он уловил суть проблемы, то сейчас Медведь обнаружил, что в конце тяжелого разговора она так же далека от него, как и в начале.
— Эйдис, — снова начал он несчастным голосом, — скажи, я могу что-то для тебя сделать? Если у тебя любовь взаимная, ну давай я поговорю с Альдо… Если ему, как ты говоришь, всё равно… Может он даст разводное письмо? Конечно, богиня не одобряет расторжения браков, но, думаю, если матушка поговорит с настоятельницей обители милосердных сестёр…
— Я не знаю, — девушка заглянула ему в глаза с такой трогательной доверчивостью, что у Яра перехватило дыхание. — Я не знаю, любит ли он меня… или… или хотя бы хоть что-то испытывает ко мне…
Яр почувствовал, что вступил на твёрдую почву и, кажется, перестал утопать.
— Спроси его, — выдохнул он. — Если тебе страшно, могу спросить я.
— А если он посмеётся, отвергнет и будет меня презирать?
— Как можно презирать любовь? — удивился принц. — Если он настолько недостоин, то он не стоит твоей любви, Эйдис.
Девушка робко улыбнулась, привстала на цыпочки и внезапно нежно поцеловала Медведя. В губы.
Мужчина остолбенел.
— Яр, — прошептала она, — я люблю тебя. Больше чести и жизни… Скажи, есть ли у меня хоть какая-то надежда?
Ярдард осторожно освободился из её объятий. Лицо его изменилось, внезапно став отстранённым и замкнутым.
— Прости, Эйдис. Нет. Извини, что невольно спровоцировал твою откровенность. Я даже предположить… — он резко оборвал сам себя, поклонился и сухо завершил: — Я распоряжусь об ужине, и чтобы к полудню завтрашнего дня вам подготовили карету и охрану. Благодарю, что удостоили честью погостить в моём замке. Непременно передам супруге наилучшие пожелания от вас. Прощайте.
Он учтиво и холодно поклонился и направился к дверям.
— Письмо! — крикнула Эйдис. — Вы забыли про письмо!
Яр обернулся.
— Передайте письмо герцогине от капитана Берси. Ради этого я и заехала в вашу Берлогу. О, не надо ко мне приближаться, — едко заметила гостья. — Письмо от любовника вашей жены я положу на столик. Оно не запечатано. В тюрьме, знаете ли, письма не запечатывают. Но я знаю, что вы, конечно, его благородно не прочтёте. Моё нижайшее почтение благороднейшей из герцогинь. Благодарю за гостеприимство.
Эйдис действительно положила на стол сложенный жёлтый лист бумаги, исписанный с обеих сторон кривым почерком человека, не привыкшего часто писать, и стремительно прошла мимо застывшего Медведя.
