Мария Сакрытина - Клятва (СИ)

безродный выскочка, вечный чужак. И попытается ими командовать.

Самого Ланса это как будто абсолютно не беспокоило. Он взахлёб рассказывал о том,

какой чудесный король Валентин, какой он образец для подражания всех и вся, какое он

совершенство… Однажды, ещё в Школе Рэй спросил Ланса, почему всё-таки он так любит

короля. Неужели правда верит, что Валентин настолько безупречен? Ланс тогда улыбнулся

и бросил: «Рэй, ты не понимаешь. Он же король». Рэй действительно не понимал. И

сейчас, вместо того, чтобы слушать этот бред, смотрел, впитывал в себя образ друга, понимая, что в столице он точно долго не задержится. Такие, как Ланс быстро

нарываются, быстро теряют интерес, скучают, им нужен кураж, нужен риск, им они

живут… Рэй смотрел и удивлялся, как спустя столько лет на войне Ланс умудрился

сохранить мальчишеский взгляд и эту детскую живость и восторженность. Он сам бы

дорого отдал за возможность воспринимать мир вот так, открыто и взахлёб. Верить в чудо

вроде справедливого короля, мечтать – жадно и одержимо, просто жить…

И кто бы сказал Рэю семь лет назад, что огрызающийся мальчишка-воспитанник,

первокурсник элитной Школы, станет таким.

- Не-не-не, даже не думай, у тебя я не останусь, ещё тебя я не объедал, - возмутился

новоиспечённый капитан королевской гвардии в ответ на предложение задержаться. – И

вообще, меня в казармах ждут…

Ждут его… Рэй яростно стучал пальцами по его руке, уговаривал, и Ланс, наконец, сдался

– но только на эту ночь, только сейчас, а потом – точно в казармы, а то «совсем у тебя тут в

комфорте размякну».

- Во, гляди, - улыбаясь всё той же светлой мальчишеской улыбкой, протянул руку Ланс, когда Рэй проводил его в гостевые покои. – Знаешь, сколько раз твой амулет меня спасал?

Вот, а это тебе защита от меня. Я его даже в храме освятил и всё такое.

Рэй удивлённо смотрел на миниатюрную саблю-подвеску.

- Это мой трофей, - гордо сообщил Ланс. – Такие игрушки ихний южный принц, который

младший, делает, типа, когда ему заняться нечем. Правда, чудной? И вот, знаешь, какая

редкость? Я ради тебя достал. На удачу… И ты мне расскажешь о себе, Рэй. А то, извини, в строчках пара слов «всё в порядке» меня не устраивают. Дождёшься, слуг твоих

расспрошу, сам знаешь, мне-то расскажут.

Рэй с улыбкой покачал головой. И, не выдержав, обнял пахнущего утиным жиром,

лошадиным потом и пылью друга. Ланс фыркнул ему в макушку – вымахал, столб

фонарный. Теперь Рэй еле-еле мог с ним сравняться, даже стоя на цыпочках.

- Скажи мне сейчас, - тихо, не отпуская, попросил Ланс. – С тобой, правда, всё в порядке?

Просто «да» или «нет», детали мы потом обсудим.

Рэй кивнул. «Всё хорошо».

Ланс ещё какое-то время, не отрываясь, смотрел ему в глаза, но, так ничего не прочтя, отступил.

- Милость матери с тобой с тобой, Рэй. И этого… Визера. Бездна, уже и забывать их всех

стал, - бормотал он, закрывая дверь. – Только не заставляй меня снова совершать

паломничество в храм, Ворий мне не простит…

Рэй, не слушая, сжимал серебряную саблю-подвеску. Конечно, всё хорошо. Простой и

открытый Ланс мог быть воином, но интриганом – никогда. Знать, что действительно

творится в стране, а тем более в столице и как в этом замешаны Боттеры, ему совершенно

необязательно. Он же, к сожалению, так любит своего короля.

Рэй, вздохнув, покачал головой. Ланс никогда не узнает, никогда ничего не узнает. И, когда

власть сменится, в столице его быть не должно. Ещё год-два на рубежах, и он лично увезёт

друга-героя из ссылки. И пусть все, вся столица видит, что они друзья, чтобы никто, ни

одна крыса потом не посмела…

О том, что Ланс его, скорее всего, возненавидит, Рэй старался не думать. На всё милость

Матери.

***

(Из личного архива герцога Ланса де Креси)

Я думал, что стоит мне получить назначение в королевскую гвардию и мне нечего будет

больше желать, не с кем и не за что бороться. Дальше я просто не загадывал.

В реальности всё оказалось куда запутанней.

Жизнь в столице была… непривычной. Для начала – я уже забыл, что такое спать на

громадной, утопающей в одеялах и подушках кровати, которая величиной, как обычная

комната в квартире. Принимать ванну с деятельным участием слуг – у Рэя были

вышколенные, не спорю, преданные, но очень навязчивые слуги. Со мной обращались как

с лордом, и, наверное, мне надо было к этому привыкать – я всё-таки стал лордом. Но на

границе титул так не чувствовался – ни о какой роскоши там не стоило и мечтать. Нет, некоторые господа, конечно, таскали с собой шатры и сундуки с утварью. Я не понимал

только – зачем? Что, они этим хотят кому-то доказать свою исключительность? Разве что

южанам, которым всё это в итоге и доставалось при отступлении.

Столица отличалась от границы как бездна и Небеса. Я только никак не мог определиться, что из них бездна.

У Рэя оказался очень роскошный особняк. Старинный – видно с первого взгляда. Дорогой, представительный и пустой. В таком должна жить большая богатая семья, может, целый

род. А Рэй в нём смотрелся привидением – бледный, хрупкий, усталый. Я глядел на него и

с трудом узнавал. Никак не мог привыкнуть: раньше он всегда был выше, под его глазами

не было «мешков», и тонкие девичьи пальцы сжимали моё плечо крепко-крепко,

отстукивая слова. А сейчас еле-еле дотрагивались до запястья.

От этого было непривычно и больно. Не таким я представлял друга – осунувшимся,

усталым, отстранённым. Скрытным. Ясно же как день, что его надо спасать – но он даже

не говорил от чего. И на первый взгляд всё у него действительно было хорошо.

Он вёл уединённую, очень спокойную жизнь затворника – к этому я тоже не мог

привыкнуть. Рэй, первый подначивавший меня сбежать из Школы в город – затворник?

Здесь явно было что-то не то. Конечно, я решил, что выясню, но это оказалось не так-то

просто.

Всё оказалось непросто. Например, с моей мечтой о гвардии. Да, я догадывался, что

остальные гвардейцы меня невзлюбят, но что они так меня разочаруют, у меня и в мыслях

не было! Их конечно набирали по протекции – как иначе в королевскую (боги,

королевскую!) гвардию попадали такие кретины? Да, когда-то где-то все они воевали –

глубоко в тылу, на какой-нибудь спокойной тихой границе, попивая винцо в трактире и

изредка вынимая меч – вздуть обидчика на дуэли. И все они были лет на пять-десять