Мария Сакрытина - Клятва (СИ)

Глава 1. Щенок

(Из личного архива герцога Ланса де Креси)

Вчера на площади Валерия Первого открыли памятник. Высокий – в три человеческих

роста – юноша, с ног до головы упакованный в позолоченные доспехи, опирается на

громадный меч и одухотворённо смотрит на небо. У его ног громадный волк провожает

прохожих настороженным взглядом. Скульптору неплохо удалось портретное сходство, и

ещё лучше – глаза Элизы, а точнее, волка. Я смотрел и мысленно делал пометку узнать, кто ваял этот пафосный шедевр – заказать портрет жены, когда стоящий рядом мальчишка

вдруг пискнул: «Мам, а кто это?». Ответ вогнал меня в ступор. «Это герой, Ден», - сказала

держащая мальчика за руку женщина, и от её восторженного лица мне сделалось не по

себе. «Это великий человек. Он приручил чародеев, и теперь мы можем их больше не

бояться, теперь они служат нам». «Он их всех победил? Вон тем мечом?» - теперь и

мальчик смотрел на статую с таким же восхищением и не меньшим любопытством.

Женщина улыбнулась и кивнула: «Да. Помнишь, я рассказывала тебе о нём и

Предательнице?»

Дальше я не слушал. Честно говоря, только взгляд Элизы удержал меня от того, чтобы

приказать снести скульптуру в бездну к демонам. «Людям нужен герой, - говорил вечером

Арий. – Чем ты не доволен? Статую поставили на средства горожан. В конце концов, это

их деньги, пусть ставят, что хотят». Он, как всегда, прав – я понимаю. Меня покоробила

даже не статуя, а слова той женщины. Герой? «Ты сможешь стать таким же благородным и

добрым, когда вырастешь, Ден. Он же стал. А говорят, он даже не был лордом».

Я никогда не считал себя ни добрым, ни благородным, а уж тем более героем. Да и не был

никогда! В том, что я делал, нет ровным счётом ничего героического. Бездна, ещё же и

десятка лет не прошло, а всё уже превратилось в легенду, в которой мне отведено место

добра, а Элизе, выходит – зла. Приручил я её – как же! Мечом!

Неужели Элиза права, и из этого заколдованного круга не вырваться? Неужели это молва

делает человека героем или злодеем – и не важно, каков он на самом деле?

Меня уже наградили красочной биографией. Ещё пять лет назад моё «низкое»

происхождение не вызывало сомнений. Но после поэмы Вистрида и виршей Крейдо я как-

то незаметно для себя обзавёлся романтическим ореолом: младенцем меня будто бы

похитили у короля Востока (или Севера, я уж не помню) и привезли сюда, в Мальтию.

Народу байка понравилась, он её досочинил – я превратился в сына кого-то из богов,

Вория или Визера, кажется. Несправедливо, в первую очередь по отношению к богам – вот

уж кого предположительной связью с моей особой обижать точно не следовало. А

востокцы после представления Вистрида на прошлом пиру и вовсе заикнулись о

нанесённом их королю оскорблении и подали жалобу в Большой Совет с просьбой

возмещения морального ущерба их народу в размере трёх таланнов золота. И, честно

говоря, я их понимаю – ну кто в здравом уме найдёт во мне восточные черты, а? Разве что

слепой, да и тот вряд ли. Впрочем, жалоба была отозвана ещё до её рассмотрения. И я

подозреваю, кому мне нужно сказать за это спасибо…

Но неужели правда так важно, кем ты родился? Или кто тебя воспитал: лорд, принц или

бродяга? Далось им моё происхождение!

А вот ещё восторженные юнцы со взором горящим, толпами ломящиеся в королевскую

гвардию. Достали уже, сил нет! Как в их незамутнённых умах не укладывается, что не всё

и в гвардии и в моей «блестящей» карьере было (да и есть) настолько красиво, чудесно и

замечательно? Лучше б в армию на границы записывались с таким же усердием, хоть бы

толк был!

Сор из избы обычно не выносят, но мне всё чаще и чаще кажется, что в данном случае

стоило бы. Написать всю правду и опубликовать потом где-нибудь в Еженедельнике –

пусть повесятся все эти молодые петухи да стихоплёты на своих радужных мечтах. А, хм, выживших – бездна с ними! – так и быть, примем в нашу изрядно раздувшуюся гвардию.

Мда, докатился я, похоже, до мемуаров – смех да и только, честное слово. Чувствую,

брошу я это гиблое дело где-нибудь на середине, и лет так через пятьсот мои писульки

откопает какая-нибудь учёная крыса в архиве и будет долго удивляться, прежде чем

отправить их на растопку. Ну да ладно – может, королю Востока пошлю, когда закончу.

Будет извинительное письмо. Пусть у себя публикует – вроде как мальтийское

опровержение. И никаких золотых.

В общем… Наверное, мне полагается начать с рождения. Все же начинают, да? Так вот,

могу с уверенностью заявить – я родился в Мальтии, на Востоке никогда не был, не

состою в родстве с королями, а тем более с богами. И никто меня не крал. Мать, думаю, с

удовольствием меня кому-нибудь сама продала за кружку эля или кусок хлеба. Да только

кому я тогда был нужен? Тогда ещё никому – а меньше всего матери. В итоге в три года я

сам от неё сбежал, украв пару медяков из её заначки за пазухой. Она гналась за мной до

моста Висельников и кричала потом, что если я ей ещё раз на глаза попадусь, она меня

точно прибьёт. Больше я её не видел. У моста меня подобрал городской стражник и отвёз в

ближайший детский приют. От стражника на память остались позолоченная блестящая

пуговица и вытащенный у него из кармана серебряник, который я в приюте обменял на

обед. А от матери – и вовсе ничего.

Так что, как видите, весьма прозаично, и не совсем не по-геройски. И эту часть, я думаю, стоит опустить.

Начать на самом деле следовало бы с Элизы.

Маленькая, хрупкая девочка в серебристом платье с ярко-синими безмятежными глазами и

ласковой улыбкой богини…

Впервые я встретил её в замке принца Валентина в лесах Алехии у Срединных гор.

Красивый белокаменный замок, фортификации никакие, стены разве что не бумажные.

Зато огромные витражные окна причудливо играют со светом, точно в храме Матери.

Зрелищно, не спорю, но и только. Он, наверное, сложился бы, этот замок, весь от одного

удара тарана – как карточный домик.

Вместо дозорных башен, хранилищ и запасников во дворе был разбит громадный сад –

беседки, фонтаны, извилистые тропинки, диковинные деревья и цветы со всей Магианы.

Это великолепие в глазах рябило и пахло так, что чихать хотелось, не преставая. И птицы, конечно, тоже диковинные, надсадно покрикивали, точно пьяницы в тихий час.