"Кэшбек" для Судьбы и учеба вне правил - Татьяна Мираббилис
Уголок красивых губ посетительницы болезненно дернулся. Всего на секунду. Что ж, сказанное принять сложно, когда весь твой мир был построен на вере в иллюзию, а теперь дал трещину. Но только и молчать сейчас было бы преступлением. И она продолжила:
— Я как-то спросила об этом Алоиса… И меня выдворили с Мерцающей Звезды. В одночасье. Внезапно обвинили в том, что я хотела спутать линии жизни Офелии и Ламии, лишив Богов самой светлой из их жриц. И обвинял меня в этом Алоис. Он заставил поверить всех в сказку, что я безумно в него влюблена, и так мщу за его отказ. Ему, любимцу, поверили… Как же иначе?
Женщина замолчала. Откинулась на спинку стула. Прикрыла глаза и глубоко вздохнула, словно только что снова пережила все те моменты своей жизни. В голове Эристела задвигались пазлы. Они сцеплялись, словно магниты, составляя стройную картину произошедшего дальше: свадьба, Ламия, соблазняющая Драгона, и Офелия, заставшая их за изменой. И боги ни при чем…
— Утешить Офелию должен был сам бог Любви??
— Ты сам обо всем догадался. Алоис всегда получал свое… Но не в этот раз. Офелия выбрала пустоту. Он не смог ее удержать. В последний момент я скорректировала ее портал сюда. На Землю. Это все же лучше, чем в утробе Хаоса пропадать. Да и не время ей было умирать. Как и вам всем. И еще, — лицо богини вдруг стало непроницаемым, она расправила плечи. — Твоей встречи с наследницей Священных всячески противились. Но ваши судьбы связаны. Я посчитала, что в праве чуть-чуть вмешаться. По сути, ты мой должник, Эристел Наг. Но, несмотря на это, я пришла к тебе как просительница.
С каждым словом Судьбы, тяжелая правда становилась для Эристела Нага все более неподъемной ношей. Она накрывала его с головой, гнула, корежила все, во что он свято верил. Давила на плечи. Выплетала все новые и новые ловчие сети для его сознания, для его души, для его сердца. Все это время он боролся с дикими обстоятельствами, а оказывается за ширмой изначально стоял кукловод — его любимый Алоис. Какая ирония изнанки…
— Если это так, и длинные руки Алоиса достают до пределов Земли, почему другие боги молчат? Почему нас до сих пор не вернули? — твердый, безразличный голос дался Эристелу огромным усилием воли. Кем бы не была незнакомка, он не проявит перед ней слабость. Эристел всегда почитал Алоиса превыше других богов, но удар оказался слишком тяжелым, даже для него, несгибаемого наследника Клана Черной Кобры.
— Не достают, господин Наг. Не достают. Потому-то и другие вас найти не могут.
Сейчас сдержанный и галантный ректор Академии Нагов был опасней вселенского взрыва. От него веяло могильным холодом, и Судьба напряглась — ей не хотелось испытывать самою себя на прочность, но ужасно захотелось умыть руки и свернуться в единую точку пространства. Убраться подальше отсюда и забыть обо всем на свете. Только вот…
— Но?..
— И я не помогу. Не могу. Нет у меня точных координат. Уж позаботились родственнички. Портал Офелии я на ходу подхватила, да и все, что там происходило, как в пелене тогда видела. Теперь мне и того не дано, — посетительница недовольно дернулась. — Алоис, как только понял, что его выверт привел к непоправимому, помог Драгону войти в портал. Иначе дракон попросту бы сгорел на входе. Потом… Потом Драгон уж сам продирался сквозь древние запреты. Но сила любви — сильная вещь. С ней даже огню не справиться. А дальше само собой все сложилось. В крови сына Офелии — кровь Драгона, Хранителя Врат. Именно он столько лет отводил глаза дочери от входа ищущих. Потому она его и не видела, когда в лес с дедом ходила. А тот ее частенько таскал за собой тайными тропами, чтобы место хотя бы запомнила. Все надеялся, что время пройдет, и она сама вход увидит. Травником он был хорошим. Умел отыскать ту самую, что голос киновари заглушала.
— Но, если все так, и отец адептки Чаргородской — сын Офелии, почему же сила нагов не свела его с ума? Почему он сам не пытался прийти к нам?
— Киноварь, Эристел. Кровь драконов. Великая исцеляющая сила в ней. Она помогла ему справиться с зовом наговской крови, подавить убийственное давление на сознание и неподконтрольные проявления силы. Но она же и сохранила ее, подчинила, сделала послушной. Ты ведь не забыл легенды Мерцающей Звезды? Драконья кровь — первородна. Она затмила и змеиную сущность девочки. Потому и оборота у нее долго не было. Чаррода Арчера сын Офелии, как отца, почитал. Не смел идти в открытую против его желания пробудить в малышке кровь Священных. Бесился сильно, но не смел. При жизни. Даже кольца не посмел забрать. Решил, что будить в девчонке родовую память, пытаясь отнять артефакт, не лучшая мысль. Малышка кольцо прятала, дабы не сердить отца лишний раз дедовым подарком, цены ему не знала. Уж не знаю почему, но старик умолчал об этом. Видимо, решил, что не готова к правде-то наследница, мала еще. Не стал подставлять девочку под удар отцовского недовольства. Все видел. Все знал. Но когда мир спящих позвал старика, пришлось ему и названному сыну открыть хранимые тайны. На смертном одре Чаррод рассказал Драмитеру — такое имя сыну дала сама Офелия в последние минуты жизни — о клинке Клана Черной Кобры, о его хозяине, об убийце и о том, что его мать была убита этим оружием и о ее последнем прорицании.
Упоминание о пропавшем артефакте Эристела задело не меньше, чем то, что на той злосчастной поляне таки были чужие уши, но никто ему на помощь тогда так и не пришел. Мужчина вскинулся:
— Откуда Чарроду знать о пророчестве? Там его не было! Да и потом он пропал вскорости. Я же на много
