"Кэшбек" для Судьбы и учеба вне правил - Татьяна Мираббилис
Но женщину такое проявление эмоций только успокоило. Ее пальцы разжались, и она смахнула мнимую пылинку со своего платья:
— Думаю, тебе известно, что я в сложных отношениях с семьей, — женщина вызывающе посмотрела в глаза мэтра Нага.
Эристел молча прожигал посетительницу взглядом. Она продолжила.
— Мне запрещено вмешиваться в путеводные нити подопечных моей родни. Такова была их воля.
— Но нам была нужна помощь! — с шипением выплюнул некромант.
— Я принесла клятву на крови и не могла ее нарушить.
— А сейчас, обращаясь ко мне за помощью, Вы не нарушаете ее?
— Нет! Пришествие тварей — не план богов. Последствия угрожают всем! И вам в том числе.
Эристел сверлил взглядом посетительницу. Его сознание отказывалось признавать информацию, а уж богиню в этой женщине и подавно. Но сказанное, выглядело правдой.
— Что случилось между Вами и нашими богами? — вопрос был задан неслучайно. Ответ женщины мог решить все.
— Я не могу менять путеводные жизни даже в угоду богам, Эристел, кем бы они ни были! Тем более, ради прихоти, — с вызовом отчеканила женщина. Судьбе опять приходилось доказывать, кто она есть — ее родственники хорошо позаботились, чтобы с младшей в божественном пантеоне и смертные не считались. Но это вина высших, а потому с Эристелом она будет честна.
Женщина говорила правду, пусть и не всю. Некромант не читал душу, как это делала Офелия, но четко ощущал вибрации голоса посетительницы. В них звенел чистый гнев. А значит, она не лгала. Ее гордой осанке позавидовали бы многие королевы, а Аринар захлебнулась слюной. Мысль позабавила, снизив градус неприязни. Но вывод оказался неожиданным: боги Мерцающей Звезды что-то затевали. Не вышло. А отвечать за провалы никто не любит. Не у Судьбы, а у них рыльце в пушку. Принимать этот факт было крайне неприятно.
— И ты зря думаешь, что я вам ничем не помогала, — вдруг смягчилась посетительница. Острый взгляд некроманта был спокойно выдержан. — Всем, чем могла. И в пределах дозволенного. — Вдруг она озорно улыбнулась. — Иначе с девочкой своей ты еще долго не смог встретиться!
— Что?! — глаза Эристела впились в просительницу, выискивая подвох.
— Или путь в никуда был бы лучшим для вас решением? Офелия не ввела последних данных портала — она уходила в бездну навсегда. А вы шли за ней. Ничего не спрашивай, — остановила его посетительница, — я не изменила вашей судьбы. Это была лишь альтернатива. Принцесса Священных все-равно погибла. Но вы не должны были погибнуть. Как и ее дитя. Все очень зыбко, Эристел. И, если ты не вмешаешься сейчас, вам никогда не выбраться с Земли.
Часть 1. Глава 2. Исповедь
В кабинете было тихо. Очень тихо. И тяжело. Остатки гневных эмоций забились в щели кабинета, мебели, в складках тяжелых портьер на окнах и там затаились. Больше не было подозрений, иступленной запальчивости и негодующего раздражения, но правда оказалась непростой. Судьба о чем-то задумалась. А когда она снова взглянула на Эристела, его сердце вдруг неприятно вздрогнуло.
— Я расскажу тебе все, Эристел! — доверительно начала посетительница. — Расскажу все, как было. Я устала от той лжи, которой возвел на меня Алоис. — Во взгляде мужчины сверкнули молнии. Женщина насторожилась и увеличила дистанцию. — Помните такого, господин Наг?
Конечно, Эристел помнил бога Любви. Его все знали и любили. Им восхищались, ему поклонялись. И его просто невозможно было представить клеветником.
— Почему Вы не сопротивлялись навету, если таковой был? — мужчина крепко сжал челюсти. Мысли о сорванном свидании незаметно отошли в сторону. Эристел стоял, широко расставив ноги, переплетя руки на груди. Стоял, как каменное изваяние, как обелиск на безымянной могиле, покрытый коркой льда: Алоис и его был любимым богом. Эристел с самого детства, нередко сутками, пропадал в храмах. Часто сожалел о своем темном даре, считая его оскорблением любви, а потому очень ревностно искуплял «вину» перед статуей Алоиса. А потом зеленый юнец вырос и принял все, как есть. Но Алоис так и остался его любимцем. И вот теперь эта женщина, богиня, изгнанная из пантеона, обвиняет его бога в черной подлости. Ее слова жги, как пощечина… и как отчаянно не хочется в это верить, но за весь вечер посетительница не соврала ни словом. И некромант это знал.
— Мне не поверили, — женщина грустно улыбнулась, скользнула по застывшей фигуре ректора, невольно поежилась от злого, колючего взгляда, но глаз не отвела. — Как и ты сейчас, — она снова укоротила дистанцию в обращении и теперь, не скрываясь, наблюдала за волнами недовольства на лице мужчины. — Он любимец и баловень всего пантеона, а я младшая внебрачная дочь, к словам которой никогда никто не прислушивался, но всегда упорно во всем обвиняли. Кто виноват? Судьба!
Головой Эристел понимал, что такое возможно, слишком много он уже прожил, но признать кумира богов подлецом сердце категорически отказывалось. Оно требовало неопровержимых доказательств, а не брошенного вскользь обвинения.
Женщина поняла его без слов. Вздохнула. Ей неприятно было вытаскивать боль наружу, но там, где сказал «а», нужно говорить и «б».
— Все дело в Офелии, Эристел. Она еще девочкой понравилась красавцу Алоису. Он вожделел ею и желал видеть ее в числе своих жриц. Но по статусу и силе принцессе Священных выпадало сталь верховной жрицей Храма Времени. Да только и Алоис никогда не отказывался от того, что хотел. Открыто против правил бог Любви не пошел, иначе был бы сейчас на моем месте. Тогда Алоис впервые попросил меня о помощи. Я должна была круто изменить плетения судьбы Офелии, чтобы она не стала той, кем ей суждено было стать. Я отказалась. И Алоис смирился. Разговоров о том больше не заводил. И я не стала никому говорить. Все равно, никто не поверил бы. Скоро в его свите появилась жгучая красавица, от взгляда которой у многих мужчин дыхание пропадало. Да и бог Любви, казалось, выглядел очень довольным. Но была странность: из простой служки в храме бога Любви эта красотка слишком быстро перебралась в верховные жрицы. Да, у девушки было достойное происхождение и ее готовили к услужению с детства. Но даже дальнее родство с Офелией не могло так быстро ее возвести на высшие храмовые ступени. Все слишком быстро, все слишком неправильно.
Посетительница взглянула в холодные глаза цвета мокрого асфальта. Эристел слушал, но не проявлял никаких эмоций. Ни одна жилка на его лице не напряглась. Не дернулась. Он словно выплеснул весь свой запал чуть раньше. Весь, до остатка. Вылил боль и негодование на голову пришедшей к нему
