Флора Спир - Гимн Рождества
Хор состоял всего лишь из шести человек, трое были из тех бедняков, что обедали в холле несколько часов назад. Штопаные-перештопанные одеяния хористов были выстираны и отглажены в честь праздника. Узнав из рассказов леди Августы о деятельности Абигайль Кинсэйд, Кэрол предположила, что это дело рук ее дальней родственницы.
Участники маленького хора пели со всей возможной громкостью, когда вошли в храм вслед за молодым человеком, несшим старинный, богато украшенный медный крест. Каждый пел по слуху, потому что органа в церкви не было. Десятка три прихожан, составляющих паству храма, присоединились к пению гимнов, и радостные приятные звуки заполнили храм.
Проповедь Люциуса Кинсэйда была краткой. Не много можно добавить, сказал он слушающим его, сверх того, что говорится в прекрасном требнике об этой благословеннейшей из ночей. Он читал Евангелие глубоким и звучным голосом и произносил молитвы, а затем благословил свою невеликую паству и сказал ей идти по домам. И вот Кэрол стоит дрожа в темной и пустой церкви.
– Леди Августа!
Но ее спутница исчезла. Кэрол была одна.
Глава 9
– Леди Августа, где вы? – крикнула Кэрол. – Сейчас не время для шуток. Вы же знаете, что сама я не найду дорогу в Марлоу-Хаус среди ночи. – Она дважды повернулась, ища леди Августу, но убедилась, что по-прежнему одна в пустом храме.
И вдруг, совершенно не ощутив, что она перемещается над городскими кварталами, которые находились между церковью и ее домом, она оказалась в своей комнате. Огонь, с вечера разведенный Нелл, погас и превратился в холодную золу, обед, дожидавшийся Кэрол, тоже остыл. Кэрол охватила ужасающая дрожь – она разделась и нашла свою теплую ночную рубашку из фланели. Надев ее, она легла, но дрожь не прекращалась.
– Это не от страха, – сказала она себе, – я уже начинаю привыкать к тому, что с помощью привидения перемещаюсь по всему мирозданию. Нет, просто леди Августа бросила меня замерзать в этой неотапливаемой старой церкви. Она хочет, чтобы я умерла, что ли? Разве смерть поможет ей попасть туда, куда ей нужно? Наверное, она хочет не уморить меня, а переделать.
«Может быть, – решила Кэрол, поразмыслив, – скорее всего, леди Августу отозвали внезапно. Видимо, она должна была рассказать об успехах в проделанной работе. Надеюсь, там, наверху, повелят ей отказаться от своей миссии и оставить меня в покое».
С этой фантастической мыслью Кэрол погрузилась в глубокий сон и спала до тех пор, пока не появилась Нелл с завтраком на подносе.
Новый день застал Кэрол у церкви святого Фиакра. На этот раз она пришла сюда сама, но обнаружила, что войти вовнутрь нельзя. Двери были заперты, возможно, из предосторожности – поблизости слонялись какие-то мужчины весьма отталкивающей внешности.
«У них такой вид, будто они готовы украсть даже подсвечники с алтаря, – заметила Кэрол про себя. – Я лучше пойду, а то меня еще стукнут по голове и вырвут сумку».
Поглядывая на этих типов, пока они не скрылись из виду, она свернула за угол, вышла на улицу позади церкви и нашла вход в холл, где они с леди Августой наблюдали за приготовлением угощения в сочельник. Дверь была открыта, здесь было оживленно, какие-то люди несли сумки с продуктами. Кэрол показалось, что она узнает кое-кого из помощников миссис Кинсэйд, которых она видела вчера вечером. Взгляд, брошенный на утреннюю газету, убедил ее, что сегодня – канун Рождества, сочельник. Кэрол решила, что люди с сумками начинают заранее готовить угощение.
Она хотела было подойти к ним, но ее опять что-то остановило. На этот раз не физическая преграда, просто она не могла заставить себя войти в холл, представиться, извиниться перед преподобным мистером Кинсэйдом и его женой, если они там, и предложить помощь.
«Я в самом деле не могу ничего для них сделать. Я буду только мешать. И мне будет неловко, после того как я безобразно с ними разговаривала в последний раз, и к тому же я не смогу встретиться с потомком Пенелопы и не сказать ей что-нибудь такое, отчего она примет меня за психа».
Кэрол прекрасно понимала, что это всего лишь оправдание, и все-таки пошла прочь и от холла, и от церкви. Опять она шла по оживленным улицам, почти не замечая рождественских украшений и людей, спешивших мимо по своим предпраздничным делам. Она думала о себе, и мысли эти были неутешительны. К безнадежной тоске по Николасу добавились пугающие опасения за будущее Нелл и Хетти и стыд за свое поведение с четой Кинсэйдов в день похорон леди Августы.
«Я чувствую подавленность потому, что не ем как следует, – решила она, когда подошло время вечернего чая. – Мне нужно хорошо поесть, но вот уже дважды леди Августа не дает мне пообедать, и нет никакой гарантии, что она даст мне поесть сегодня. О Господи! Интересно, какие еще ужасы она припасла для меня?»
Проблема питания была самой легкой по сравнению с теми испытаниями, которые выпали ей на долю за последнее время. Перед тем как вернуться в Марлоу-Хаус, Кэрол зашла в кафе и съела большой сандвич с жареным мясом и выпила чашку крепкого чая. Поддержав таким образом свои силы для вечернего сопротивления неизвестным планам леди Августы, она шла в сумерках, пока не добралась до стороны площади, противоположной той, где стоял Марлоу-Хаус. День был облачный, и теперь между домами и на площадь опускался туман. Лампочки на елке посреди скверика горели как-то нечетко.
Обычно на площади было хотя бы немного прохожих, а перед домами стояли машины. В этот вечер Кэрол не видела ни машин, ни людей и было на редкость тихо. Сгущающийся туман заглушал шум транспорта на соседних улицах.
Когда она шла по усыпанной гравием дорожке, пересекавшей скверик, ее шаги звучали очень громко по сравнению с окружающей тишиной. Подойдя к украшенной елке, она остановилась. Ей показалось, что за ней кто-то идет. Тишина стала еще глубже, и в ней появилось что-то угрожающее. Кэрол подумала, что туман тоже стал гуще. Дышать было трудно, и она слышала стук собственного сердца.
Во мгле она с трудом различала впереди очертания Марлоу-Хаус. У входной двери и в окнах не горел приветливый свет, не было даже лампочки над входом для прислуги. Но Кэрол хорошо знала дорогу.
– Еще споткнешься на этих крутых ступеньках, – бормотала она, двинувшись вперед, – приду и сразу же поговорю с Крэмптоном. Смерть леди Августы еще не повод для того, чтобы не включать свет. Кажется, что в доме никто не живет, а это небезопасно.
«О Боже мой, – ей пришла в голову внезапная мысль, и она остановилась, вглядываясь сквозь дымку, – а что, если они все пошли в кино или за покупками? И мне придется самой входить в этот огромный старый дом? Наверное, нужно идти через парадную дверь. Легче найти выключатель в холле, чем у них внизу. Но почему же они выключили весь свет в доме?»
