Карен Монинг - За горным туманом
Ужин был ужасен.
Если она поднимет глаза еще раз и поймает смертоносный взгляд Хока, остановившийся на ней, то ей придется затолкать себе в рот кулак, чтобы удержаться от крика.
Эдриен глубоко вздохнула, мешая ложкой суп, которым, кажется, наслаждались все остальные. Она толкнула здесь, ткнула там, разбивая взбитую жидкость. Она деловито перекладывала спаржу на своей тарелке в аккуратные маленькие ряды, когда Хок, наконец, заговорил.
— Если ты собираешься играть со своей едой, Эдриен, то ты можешь отдать ее кому-нибудь, кто действительно голоден.
— Как вы, милорд? — Эдриен сладко улыбнулась, гладя на тарелку Хока, на которой также лежала нетронутая пища.
Мрачная гримаса сжала его рот.
— Разве тебе не нравится еда, Эдриен, дорогая? — спросила Лидия.
— Она замечательная. Думаю, ко мне все еще не вернулся аппетит… — начала она.
Лидия вскочила на ноги.
— Возможно, тебе все еще нужно отдыхать, Эдриен, — воскликнула она, метнув обвиняющий взгляд на своего сына. Хок закатил глаза, отказываясь в этом участвовать.
— О, нет, Лидия! — быстро запротестовала Эдриен. — Я полностью выздоровела. — Она ни за что не отправится назад в Зеленую комнату, и не будет изображать инвалида. Там слишком много странных воспоминаний. Сегодня ночью она собиралась в другую комнату для своего сна; несомненно, в таком огромном замке не было недостатка в пустых комнатах. Она скорее приветствовала то, что она исследует замок дальше и сама выберет себе комнату. — Я прекрасно себя чувствую, в самом деле. Просто я съела слишком много во время обеда.
— Ты пропустила обед, — категорично заявил Хок.
— Ох, а кто тебе об этом доложил? — выпалила она в ответ. — Может быть, я поела на кухне?
— Нет, тебя там не было, — услужливо добавил Тэвис. — Я был в кухне весь день, скажу вам. Напрочь забыли поесть — вот что произошло, миледи. Раз или два со мной происходило то же самое, скажу вам, и чем голоднее я становился, тем меньше полагал, что я поел раньше. Так что вам лучше поесть, миледи. И я скажу вам снова, вам нужно восстановить ваши силы! — Решительный наклон его восторженной головы подтвердил его заявление.
Эдриен уставилась на свою тарелку, предательский румянец залил ее щеки.
Лидия посмотрела на Тэвиса, встав позади стула Эдриен, как бы защищая ее.
— Я думаю, я сама не слишком голодна, — сказала Лидия. — Что ты скажешь насчет того, чтобы мы с тобой прогулялись по садам?
— И грубая сила будет преследовать нас по пятам? — пробормотала Эдриен, глядя на Хока из-под склоненных ресниц.
— … пока мой сын принесет немного кофейных зерен из кладовой, и сварит нам по отличной чашке кофе к нашему возращению? — продолжила Лидия, дразня ее этой взяткой, как будто ее вовсе и не прерывали.
Эдриен вскочила на ноги. Все, что угодно, чтобы уйти с его глаз, и еще и кофе вдобавок.
В глазах Хока теперь горел предательский огонек.
Лидия взяла Эдриен за руку и повела по направлению к садам.
— Я сварю кофе, мама, — сказал Хок им в спину. — Но проследи, чтобы Мейри перенесла вещи Эдриен в Павлинью комнату.
Лидия остановилась. Рука, которой она держала руку Эдриен, едва заметно сжалась.
— Ты на самом деле уверен в этом, Хок? — сухо спросила она.
— Ты слышала, что она сказала. Она полностью поправилась. Она — моя жена. Где я смогу лучше охранять ее?
— Хорошо.
— Где находится Павлинья комната? — Эдриен повернулась на пятках, чтобы посмотреть ему в лицо.
— На третьем этаже.
— Она будет принадлежать мне?
— Та часть, которую я не использую. Это покои Лэрда.
— Я не буду с тобой спать…
— Не помню, чтобы я просил об этом…
— Ты — здоровенный, высокомерный, тщеславный осел…
— Ну же, Эдриен, мой сын не обладает ни одним из этих качеств, — остановила ее Лидия.
— Не принимай это на свой счет, Лидия. Ты мне действительно нравишься. — Вежливо ответила Эдриен. Но вежливость резко отступила, когда она взглянула на Хока. — Но я не буду делить с тобой постель!
— Это не тема для обсуждения за обеденным столом, скажу вам, — предположил Тэвис, почесывая свою голову, его щеки залил румянец.
Хок засмеялся, и от низких раскатов его смеха ее тело завибрировало, ее соски напряглись, и сердце забилось чаще.
— Жена, ты разделишь со мной комнату этим вечером, даже если мне придется связать тебя и принести туда. Либо тебе придется перенести это унижение, либо ты можешь прийти по своей воле на двух ногах. Я не особо заинтересован, каким способом ты попадешь туда. Просто приди в мою комнату.
Сопротивление поднималось в ее груди, угрожая заглушить все ее чувства. Она смутно услышала, как позади нее открылась и закрылась дверь, и уловила запах надоедливых духов, от которого ее желудок перевернулся. Что бы это ни был за запах, он напомнил ей о приюте; о чердаках и нафталиновых шариках, и тех днях, когда монахини заставляли ее скрести полы и чистить тяжелую темную мебель.
— Любимый! — раздался крик женского восторга позади нее.
Рука Лидии болезненно сжалась вокруг ее руки.
— Оливия Дюмон, — пробормотала она почти не дыша. — Святые небеса! Я сомневаюсь, что проживу этот день, не тронувшись умом.
— Оливия? — эхом отозвалась Эдриен, ее глаза быстро нашли глаза Хока.
«Оливия», — уныло подумал Хок. Этот день быстро пробегал сквозь гамму от плохого к еще более худшему. Он отказывался встречаться глазами с вопросительным взглядом Эдриен. Как смеет она называть его Адамом посреди их занятия любовью, а потом спрашивать его о другой женщине? Она не имеет права. Не после того, как она произнесла это имя.
Ярость захлестывала его каждый раз, когда он думал об этом.
Адам.
Образы того, как его руки разрывают тело кузнеца на части, на мгновение успокоили его.
Затем опустошение ошеломило его. Теперь у него две проблемы. Как он собирается заставить Эдриен хотеть его? И что он собирается делать с Оливией?
Свести Оливию с кузнецом?
Эта мысль вызвала усмешку на его лице, первую за некоторое время.
И естественно, Эдриен неправильно истолковала ее, думая, что его улыбка была предназначена Оливии, впрочем, так же подумала и Оливия. Как, кажется, и его мать — судя по угрюмому выражению ее лица. Гримм тихо, почти неслышно, выругался. Тэвис покачал головой, пробормотал прочувствованное проклятие, и отошел от загроможденного блюдами обеденного стола.
— Оливия. — Хок наклонил голову. — Что привело тебя в Далкит?
