Дневники фаворитки - Татьяна Геннадьевна Абалова
— Мама?
— Да, Софийка…
— Я родилась?
— Ты, доченька…
* * *
«Я попросила дневник. Моя рука дрожит, сил нет, клонит в сон, но… я должна написать. Не знаю, что будет дальше, выживем ли…
София, милая София. Я отдала бы тебе всю любовь, но половину унесла с собой чужая женщина. И сердце мое разрывается. Как же так? Как можно отнять дитя у матери? Разве же Донна сама не готовится ею стать? Страшно, жутко, хочется выть, но в тоже время губы мои растягиваются в улыбке. У меня есть ты. Надолго ли? Я смотрю в окно и вижу, что Волна уже на треть закрыла предрассветное небо, но каменный змей, должный прошипеть «Король велик», все еще молчит. А, значит, защитного купола нет.
Король не велик. Король совсем не велик».
* * *
— Как же так, мама? Почему нет купола?
— Читай, доченька, читай…
— Но тут больше ничего нет, — слезы лились градом, но не в них таилась причина слепоты Софии. Записи на словах «Король совсем не велик» обрывались. Одна, вторая и даже десятая страницы оставались нетронутыми.
— Открой дневник с конца.
— Но это уже не Милены почерк!
— Это Велица. Она записала все, что случилось. Я запомнила ее послание слово в слово. И оно не дает мне покоя.
* * *
«Из всех живущих в замке спаслись только я, Велица, и новорожденная девочка — дочь несчастной Милены. Лишь раз я обернулась и позволила себе завыть от горя и пережитого страха, когда отступающая волна подхватила и потащила за собой в море тушу нашего спасителя, последнего дракона и настоящего хозяина Драконьего замка. Он был стар, очень стар, и почти ничего не видел, но нашел в себе силы взлететь еще раз…
Покойся с миром.
Покойся и ты, мой любезный друг Вокан. Корю себя, что не остановила, когда ты, посадив нас на ящера, вернулся за Миленой. Кричал, что успеешь, но не успел…
Покойся и ты, моя разлюбезная подруга. Ты стала мне дочерью, а твои дети должны были вырасти отрадой нам с Воканом в старости. Но не случилось.
Нелюди отняли у нас не только новорожденное дитя, но и саму надежду на жизнь. Вокан не сразу понял, отчего не проснулся каменный дракон и не прошипел свое извечное «Король велик». А когда догадался, было уже поздно. Враги вынули магические жемчужины из глаз ящера. Волна приближалась, и надежды на спасение не осталось. Но Милена не сдалась, заставила нас собраться и бежать в пещеры, где кухарка с сыном кормили духа огня. Я не верила словам девочки, принимала ее лепет о драконе за помутнение рассудка, за горячку, но Вокан сказал, что надо попытаться. И у нас получилось.
Ярость кипит во мне, погибшие требуют отмщения.
Теперь я догадываюсь, что лорд Фурдик давно вступил в сговор с братом Донны, еще в тот давний его приезд, после которого пропала любопытная служанка. Не зря Зуйка вздрагивала от каждого шороха, предатель был среди нас.
Помимо этого, пребываю в глубоких сомнениях и по другому делу: уж не доктор ли извел Фиордес? Не удивлюсь, если и здесь он не принял участия и бессовестно не свалил вину на леди Шер. Если Фурдик на стороне королевы и ее брата, то ловко избавился сразу от двух фавориток Таллена: несчастной Казули и еще более несчастной генеральши Кройц.
Одного понять не могу: зачем он подложил под короля Милену? Уж больно кстати в опочивальне Таллена оказался возбуждающий напиток из жедунь-травы, которым потчевали простодушную девочку. Поневоле припишешь сюда и несуразную оплошность с гиблой травой, которая вдруг оказалась негодной, что повлекло беременность Милены. Но не моего ума дело разгадывать Фурдиковские загадки. Пусть ими займутся королевские службы.
Радуца, сестра моя любимая. Оставляю тебе крошку Софию, а сама ухожу. Я дойду до короля и расскажу, какую подлость свершили над нами. Таллен мне поверит, ведь я его кормилица, он с моим молоком всосал… Эх, не с руки перечислять те достоинства, коими я его, надеюсь, наградила.
Если не вернусь, не кручинься. Значит, такова моя судьба. Деньги трать по своему разумению, но постарайся сберечь драгоценности. Если и случится продать, лучше разбери все по камешку. Нельзя, чтобы люди опознали в тех кольцах и браслетах королевские подарки. Начнутся расспросы, неровен час слух дойдет до королевы и ее брата. Тогда вам не жить.
Прости меня, и прощай».
Глава 18. Последний полет дракона
Гелена, сидя во впереди идущей телеге, с удивлением смотрела на мать и сестру, обнявшихся и ревущих в голос.
— Пап, — метнулась она к Паве, — чего это они? Останови телегу, я поспрашиваю.
— Нечего к людям лезть. Пусть поплачут. Их расставание ждет.
— А, мы же Софийку в монастыре оставим, — вспомнила Гелена и порадовалась, что извечная соперница — более красивая, более удачливая и, чего скрывать, более умная, отныне не будет затмевать ее. И останется Гелена единственной дочерью Вежанских. Все внимание и забота достанутся только ей, а София, считай, отрезанный ломоть. Три года в монастыре — это почти целая жизнь. Так и состариться недолго.
* * *
— Мама, а почему Велица не вернулась?
— Не знаю, милая. Мы ждали неделю, она обещала весточку прислать, но не прислала. А тут еще пошли слухи, что отряды лорда Гванера — брата королевы, по прибрежным деревням рыщут, расспрашивают, не видали ли кого из Драконьего замка.
— Велицу искали?
— Я боюсь, что как раз нашли, а потому смекнули, что и другие оставшиеся в живых могли до столицы податься правды искать. Им то не с руки. Если же Велица встречи с Гванером избежала, то он не должен был догадываться, что она спаслась. Ящера море утащило, стражники из замка так и не выбрались, их Волной смыло. Говорят, после той Волны, оказавшейся последней, Драконий замок так и не восстановили. Вроде как море источник огня залило.
— Вы испугались, поэтому уехали?
— Да. Мало ли кто мог видеть, как Велица к нам приходила. Она же приметная была, большая. Тебя она в корзине принесла. Ты лежала вся такая беленькая, в кружевных пеленочках. Как жемчужина в раковине.
— А второй дневник как к тебе попал?
— Да в той же корзине нашли. Должно быть, Милена сунула, когда тебя Велица уносила. Сама роженица тоже поднялась да, видать, сил не
