Академия Чародеев. Сердце правящего дракона - Валентина Гордова
– Прости, родная, – глухой от сожаления голос, – нужно идти.
– Куда? – вырвалось слабое из груди, ладони неосознанно обняли широкие запястья, я встревоженно заглянула в такие красивые, сияющие ярче всего в мирах глаза, а на мои собственные вдруг навернулись слёзы.
Нэрен попытался мягко улыбнуться, но быстро оставил эту провальную затею, поцеловал вновь, ткнулся лбом в мой лоб и прошептал:
– В храм Пламени. Твоё обвинение шираль Валида послужит основанием для проверки. То, что мы обнаружим, в свою очередь послужит основанием для проверки других храмов, что в итоге поставит под сомнение моральный облик и профессиональную пригодной всех серебряных драконов. Возможность, о которой последние столетия мы могли только мечтать. Но действовать нужно быстро и успеть необходимо раньше, чем храмовники соберут собрание и признают наш союз недостаточно святым, особенно в условиях войны.
Вздрогнув, я отодвинулась ровно настолько, чтобы испуганно посмотреть в глаза любимого.
Они горели десятками эмоций. Гнев, глухое отчаяние, решимость действовать и мрачная уверенность в том, что даже при самом паршивом раскладе он меня в обиду не даст.
У меня сердце сжалось и в груди всё заныло от боли.
– Боги сделали свой выбор, не в наших силах его оспаривать, – повторила с горечью слова айтара.
Вот, почему они насторожили меня и напрягли Нэрена. Просто он сразу осознал, что намерен делать правитель драконов.
– Спокойной жизни нам не дадут, – усмехнулась безрадостно.
Губы аль-Хаенга упрямо поджались, затем накрыли мой лоб, оставляя крепкий поцелуй, а после с них прозвучало:
– Надорвутся пытаться.
Потянувшись, всем телом прильнула к любимому и поцеловала… поцелуй вышел солёным от моих слёз и ужасно горьким от ситуации.
– Я бы хотела познакомить тебя с родителями, – прошептала, зажмурившись до боли и уткнувшись в его плечо.
Обнимающие руки дрогнули и сжали сильнее.
– Я бы тебя тоже…
Да, жизнь нас с ним не баловала с рождения.
– Не умирай, – попросила, закусив губу, лишь бы не разрыдаться.
– Не умру, родная, – тихое твёрдое обещание.
Едва руки Нэрена исчезли, мне стало холодно и неуютно.
Едва он сделал тяжёлый шаг назад – захотелось броситься следом, сжать и никогда в жизни не отпускать.
Но я стояла, тихо плача и глядя в его глаза, пока пламя не поглотило моего дракона, унося далеко от меня.
И чувство такое, будто попрощались навсегда… И хоть вой, хоть кричи, а боли внутри это не успокоит.
Глава 12
Меня успокаивало лишь одно – печати, оставленные мной на Нэрене. Точнее, одна конкретная связующая печать, нарисованная как на нём, так и на мне.
Прикосновение подушечкой большого пальца, прикрытые глаза, никакой вложенной энергии и зова, лишь тревожные мысли о любимом, и на несколько спасительных секунд я видела мир его глазами, или слышала его чёткие приказы, или ощущала силу, когда он призывал магию…
Пара секунд, но у меня находились силы дышать и заставлять сердце биться.
Страшно. Мне в жизни ни за кого так страшно не было. Хотя… нет, за Кели я тоже боялась до ужаса, и за Эрика, и за всех тех, чьи жизни зависели от моих действий и решений. Но так сильно было страшно только за Нэрена.
Стараясь отвлечься и быть полезной хоть в чём-то, я последовательно связалась с оппозицией, «Пылающим сердцем» и всеми, кто так или иначе был причастен к замыслу о свержении Безумного императора. Приказала всем сидеть тихо и не высовываться, пока мы не выясним, почему он объявил войну и пошёл в наступление только сейчас.
К сожалению, умного совета послушались лишь единицы. Остальные, как один, изъявили намерение сражаться до победного, даже возможность умереть никого не пугала.
Но я так не смогла. Одно дело рисковать самой, лично находиться в эпицентре и в случае чего прикрыть товарищей собой, и совсем другое – сидеть в безопасности и отдавать приказы, заставляя рисковать жизнью всех остальных. Так я не могла.
Спасать драконов – да. Незаконно переводить их через свою страну, избегая ненужных жертв – тоже да. Вот этим я могла заниматься, спасать, но война…
Я чувствовала себя беспомощной, ненужной и запутавшейся. Войну не мне вести, но до боли внутри терзала мысль, что мне нужно делать хоть что-то, хоть чем-то помогать.
Ведь у нас не война Раделии и Хайрассы, у нас война всех миров против тирании Аластара Вескера. Я не была политиком, но даже моих знаний хватало, чтобы понять: едва будет покончено с драконами, император переключится на другие страны и миры.
Он не захочет малого, ему понадобится всё.
Но как остановить того, кто напрямую пользуется силой целой богини, многократно увеличил продолжительность своей жизни и скрывает свои истинные мотивы даже от приближенных?
Нам не доставало знаний. Чтобы предугадать следующий шаг, нужно понимать, в какой направлении он шёл, а у нас даже этого не было.
Грани… закончится ли этот кошмар хоть когда-нибудь?
Гул пламени послышался, когда на часах было уже далеко за полночь.
Отвернувшись от окна, за которым сверкала миллионом огней столица Хайрассы, я с облегчением увидела шагнувшего из огня Нэрена. Яркие золотые с чёрными всполохами языки на миг осветили его мощную фигуру и тёмное от усталости лицо, которое посветлело тут же, стоило дракону увидеть меня.
Едва не рухнула от облегчения, но вместо этого сделала шаг к первому кольцу – Нэрен сделал пять остальных и сжал в объятьях, словно я была его воздухом, и все эти часы разлуки он задыхался и медленно мучительно умирал…
И столько всего хотелось сказать, спросить, и просто помолчать тоже хотелось, но с губ всё же слетело тихое:
– А как ты понял, что я здесь?
В гостиной, в смысле. Стояла в темноте, закутавшись в плед, слушала тишину дома и напряжённо ждала, пока мой дракон вернётся.
– Сразу к тебе переносился, – глухим от усталости голосом пояснил он. – Ты чего не спишь?
– Тебя ждала, – призналась в ответ.
Объятья стали крепче.
– Родная моя, – тихий стон.
И все тревоги куда-то исчезли, на душе стало легче от одного его присутствия.
– Как дела? – спросила, желая просто слушать его голос и ни о чём не думать.
– Обнаружили трис… кхм! Очень много похищенных девушек, насильно удерживаемых в храмах. В рабовладении были обвинены семьдесят четыре серебряных дракона.
Три сотни рабынь… мне стало дурно.
– И что случилось с драконами? – спросила, сжимаясь от ужаса от одной только мысли об этих несчастных девушках, которые жили в ночном кошмаре неизвестно сколько времени.
– Смертная казнь, – голос Нэрена стал сухим и безразличным. – Приговор был приведён в исполнение мгновенно.
То есть он только что убил семьдесят четырёх драконов…
Но вместо того, чтобы отстраниться от него, испугаться и подумать о том, о чём на моём месте подумал бы любой здравомыслящий человек, я прижалась сильнее, стиснула изо всех сил, стремясь успокоить бурю в его душе и забрать себе хоть часть той тяжести, что навалилась на его плечи.
Любимый мгновенно понял, что я делаю, нежно погладил по спине и мягко произнёс:
– Мне не жаль их, Ари. И мук совести я тоже не испытываю.
Не стала ничего на это отвечать, но задала вопрос, который не могла не озвучить:
– А что с девушками?
Нэрен не упустил возможности сменить тему неприятного разговора.
– Переданы в руки лекарей, после будут возвращены семьям. Айтар выплатит каждой из них щедрую компенсацию.
Горькая усмешка, она как-то невольно у нас одна на двоих вырвалась. Просто мы оба понимали – никакие деньги не заставят забыть весь тот ужас, что творился с этими девушками.
– Началось расследование, – продолжил Нэрен, – айтар выясняет, по каким причинам случившееся столько лет укрывалось от внимания совета. Зная храмовников – выкрутятся, но сутки спокойной жизни у нас с тобой есть.
– М-м, целые сутки! – протянула, не скрывая наигранного восхищения.
Но язвила я зря, в нашей жизни и сутки – роскошь.
– Как насчёт свидания? – тон дракона неуловимо изменился, стал игрывым, заискивающим и многообещающим.
– М-м, – я продолжила восторгаться перспективами, – ты, я, сотни направленных на нас взглядов…
– Обещаю без взглядов, – заверили меня, нежно целуя волосы.
– Тогда я согласна, – сдалась
