Дыхание снега и пепла - Диана Гэблдон
Я соскользнула с кровати и вытряхнула из башмаков таракана и пару чешуйниц, укрывшихся в носках.
Целый час мы слушали попеременно стоны и крики.
— Когда же это кончится? — спросила Сэди, нервно сглатывая. — Разве ребенок не должен уже родиться?
— Всяко бывает, — рассеянно ответила я, прижимаясь ухом к двери.
Неизвестная женщина находилась на кухне, в десяти футах от меня. Периодически доносился приглушенный голос Мейзи Толливер с нотками сомнения, но большей частью мы слышали только ритмичные стоны, дыхание и визг. Сэди прижимала к голове подушку в надежде заглушить крики.
Еще через час я не выдержала и забарабанила в дверь каблуком ботинка, стараясь перекричать вопли:
— Миссис Толливер!
Заскрежетал ключ в замке, и в камеру хлынула волна света и воздуха. Сперва я рефлекторно зажмурилась, затем проморгалась и различила фигуру женщины, стоявшую на коленях у очага лицом ко мне. Мокрая от пота негритянка, подняв голову, завыла, словно волчица, и миссис Толливер отчетливо вздрогнула.
— Прошу прощения…
Я решительно протолкнулась мимо нее. Она не сделала попытки меня остановить, и я уловила сильный запах джина.
Негритянка опустилась на локти, тяжело дыша, задрав кверху неприкрытый зад; живот свисал, как спелая гуава, облепленный мокрой сорочкой.
За короткий промежуток между схватками я выяснила, что воды отошли прошлой ночью и это ее четвертый ребенок. Миссис Толливер добавила, что она — заключенная рабыня. О последнем я и сама могла догадаться по лиловатым рубцам на спине и ягодицах.
В остальном от миссис Толливер было мало толку; мне с трудом удалось добиться от нее тряпок и тазика с водой. Я обтерла потное лицо роженицы. Сэди Фергусон осторожно высунула очкастый нос из камеры, но на первом же вопле поспешно спряталась.
Шли роды при ягодичном предлежании плода, и следующие четверть часа выдались напряженными. Наконец я сумела выудить покрытого слизью малыша. Кожа у него была бледно-голубого оттенка, он не шевелился.
— Мертвый, — разочарованно произнесла миссис Толливер.
— Хорошо, — хрипло откликнулась мать и закрыла глаза.
— Вот еще! — возразила я, поспешно перевернула ребенка лицом вниз и похлопала по спинке. Никакой реакции. Я поднесла восковое личико к своему, накрыла нос и рот губами, высосала слизь и выплюнула на пол, ощущая привкус ртути, затем подула ему в ротик и подождала, держа малыша, мягкого и скользкого, как свежая рыба… Дрогнули реснички, и синие глазки — темнее цвета кожи — уставились на меня со смутным интересом.
Он судорожно вдохнул, и я вдруг засмеялась, почувствовав, как в животе поднимаются пузырьки радости. Кошмарные воспоминания — искорка жизни, угасающая у меня на руках, — отступили. Этот ребенок светился изнутри мягким, чистым пламенем.
— О… — Миссис Толливер наклонилась посмотреть и расплылась в улыбке.
Малыш заплакал. Я перерезала пуповину, завернула ребенка в тряпки и осторожно передала в руки миссис Толливер, надеясь, что та его не выронит. Затем я переключилась на мать, которая жадно пила из тазика, проливая воду на уже мокрую рубашку.
Она легла на спину и молча позволила себя обмыть, бросая на ребенка враждебные взгляды.
Из глубины дома раздались шаги, и к нам присоединился шериф.
— Толли! — Миссис Толливер, измазанная родовыми жидкостями, протянула ему ребенка. — Смотри, живой!
Тот слегка опешил, глядя на жену, но потом, видимо, заразился счастьем, исходящим от нее поверх запаха спиртного. Он наклонился и осторожно коснулся свертка; его суровое лицо слегка расслабилось.
— Вот и славно, Мейзи. Привет, маленький…
Тут он заметил меня. Я стояла на четвереньках у очага, пытаясь вымыть пол остатками воды.
— Это миссис Фрэзер приняла ребенка, — с готовностью объяснила миссис Толливер. — Он лежал наоборот, но она так ловко его достала… Мы уж думали, мертвенький — совсем не шевелился, а она заставила его дышать! Правда здорово, Толли!
— Здорово, — повторил шериф с куда меньшим энтузиазмом, одарил меня суровым взглядом, затем перевел его на новоиспеченную мать — та ответила мрачным равнодушием. Потом он жестом велел мне подняться, коротко кивнул и молча препроводил обратно в камеру.
Тут только я вспомнила, в чем меня обвиняют. Неудивительно, что моя непосредственная близость к ребенку заставила его слегка нервничать.
Я была вся грязная и мокрая, а камера — жаркой и душной, и все же чудо рождения новой жизни до сих пор покалывало в ладонях радостными иголочками. Я устало присела на кровать с мокрой тряпкой в руках, безотчетно улыбаясь.
Сэди взирала на меня с уважением, смешанным с долей отвращения.
— Фу, какая мерзость! Неужели всегда так?
— Более-менее. Разве ты никогда не присутствовала при родах? И сама не рожала? — удивилась я.
Она энергично замотала головой и суеверно сложила из пальцев «козу», так что я невольно рассмеялась.
— Даже если б я когда-нибудь захотела подпустить к себе мужчину, меня бы отвратила одна мысль об этом!
— Вот как? — Я запоздало вспомнила ночные попытки. Значит, Сэди предлагала не только утешение. — А как же мистер Фергусон?
— Он был фермером и гораздо старше меня. Умер от плеврита пять лет назад.
А скорее никогда не существовал в природе, подумала я. У вдовы куда больше свободы, чем у девушки или замужней женщины. Уж она-то способна о себе позаботиться…
Прежде я не обращала внимания на звуки, доносящиеся из кухни, но тут раздался грохот, а за ним ругань шерифа. Ни миссис Толливер, ни ребенка слышно не было.
— Забирает черную тварь обратно в камеру, — пояснила Сэди с такой злобной интонацией, что я удивленно вскинула голову. — Разве ты не знала? Она душила своих малышей. Теперь ее смогут повесить.
— А… — вяло откликнулась я. — Нет, не знала.
Звуки стихли. Я сидела, уставившись на светильник, до сих пор ощущая в ладонях новую жизнь.
Глава 91
Ловко придумано
Над самым ухом плескалась вода, и к горлу подкатила тошнота. Запах гниющих водорослей и дохлой рыбы, не говоря уж о сотрясении мозга от удара о стену, не улучшали ситуацию. Джейми поерзал, пытаясь найти положение, при котором голове или желудку станет легче. Его связали, словно курицу перед жаркой, но как-то удалось перекатиться на бок и поджать колени — это немного помогло.
В полуразрушенный лодочный сарай его привезли в сумерках — сперва он думал, что хотят утопить, — и бросили на пол, словно куль с мукой.
— Поторопись, Йен, — пробормотал Джейми. — Я слишком стар для таких приключений…
Оставалось надеяться, что племянник проследил за Брауном и имеет представление о том, где он сейчас. Сарай стоял на открытом побережье, однако чуть поодаль, в кустарнике позади форта Джонстон, можно было отлично спрятаться.
Надсадно ныл затылок, во
