Диана Гэблдон - Огненный крест. Книга 2. Зов времени

Диана Гэблдон

Огненный крест. Книга 2. Зов времени

Diana Gabaldon

THE FIERY CROSS

Copypight © 2001 by Diana Gabaldon

© Гавва Н., Парахневич Е., Гусакова К., Галицкая Е., Стрепетова М., перевод на русский язык, 2017

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Э», 2017

Часть шестая

Война с регуляторами

Глава 56

«…говорили, что у них достаточно людей, и мы их убьем»

Уайтстил Эвери свидетельствует и утверждает, что шестого марта текущего года в девять или десять часов утра он, свидетель, находился в доме некоего Хадджинса, который проживает в нижней части Лонг-Айленда.

Свидетель видел там тридцать или сорок человек, которые именуют себя регуляторами, и затем был насильно задержан в качестве пленника одним из них, назвавшимся Джеймсом Маккуистоном, от имени всего движения. Вскоре после этого некий Джеймс Грэхэм (или же Граймс) произнес свидетелю следующие слова: «Отныне вы заключенный и не должны передвигаться без стражи», затем он тут же добавил: «Держитесь рядом со своими охранниками – и не пострадаете».

Затем свидетель под охраной из двух человек был доставлен в лагерь регуляторов, где находилось множество людей, именующих себя подобным образом, и еще многие присоединились спустя несколько часов. Свидетель полагает, что всего их там находилось примерно двести тридцать человек.

От самих регуляторов свидетель узнал имена пяти капитанов, или же вожаков. А именно: Томас Гамильтон и еще один Гамильтон, Джеймс Граймс (или Грэхэм), Джеймс Хантер, Джошуа Тиг и некий Гиллеспи. Свидетель слышал, как многие неизвестные ему люди говорили оскорбительные слова в адрес Губернатора, судей Верховного суда, выступали против Ассамблеи и других чиновников. В это же время вышеупомянутый Томас Гамильтон стоял среди них и произносил речь следующего содержания и характера (толпа с ним соглашалась и подтверждала правдивость его слов):

«Почему Морис Мур стал судьей, никакой он не судья, его не назначал Король, ни его, ни Хендерсона. Они не будут вершить правосудие. Ассамблея приняла Акт против беспорядков, но теперь люди разгневаны как никогда. На благо этой страны мы вынуждены убивать всех чиновников и законников, мы убьем их всех, и да будь я проклят, если они не будут казнены. Если бы не этот Акт, некоторых бы пощадили. Акт против беспорядков! Никогда подобного закона не было в Англии или любой другой стране, кроме Франции! Сперва этот закон, затем инквизиция?»

Многие говорили, что Губернатор поддерживает законников и что Ассамблея помешала регуляторам ввести законы о дополнительных сборах. Хазбенда заперли в тюрьме, чтобы он не увидел их мошеннические слушания, а Губернатор и Ассамблея приняли ровно те законы, которых хотели они сами. Губернатор – друг законников, и они продолжают творить то, что им угодно, назначать слабых мировых судей для личных целей.

В провинции не должно быть законников, они будут прокляты, если останутся там. Фаннинга объявили вне закона с двадцать второго марта, и любой регулятор, встретивший его после указанной даты, его убьет, а некоторые заявляли, что не намерены ждать, что клянутся убить его, если встретят в Солсбери. Иные желали выпороть судью Мура, другие – его убить. Некий Роберт Томсон сказал, что Морис Мур – клятвопреступник, и называл его оскорбительными словами, например: подлец, мошенник, злодей, негодяй и др.; прочие присутствующие соглашались.

Когда пришли известия о том, что капитан Разерфорд и его рота маршируют по улицам Солсбери, свидетель услышал, как некоторые рьяно убеждали других, будто вся армия регуляторов, присутствующая там, должна также выступить на Солсбери и сразиться; они говорили, что у них достаточно людей, и мы их убьем, мы им покажем, как выступать против нас.

Дано под присягой и записано восьмого дня марта 1771 год с моих слов

(подписано) Уайтстил Эвери

(засвидетельствовано) У. Гаррис, мировой судья

Уильям Трион генералу Томасу Гейджу

Северная Каролина

Нью-Берн, 19 марта 1771 г.

Сэр,

вчера Совет Его Величества постановил, что вооруженным силам, состоящим из нескольких подразделений ополчения, надлежит под моим командованием вступить в поселения мятежников, которые своими возмутительными действиями и заявлениями бросили вызов правительству.

Поскольку мы располагаем лишь малым количеством военных орудий, я вынужден просить вашей помощи в обеспечении вооруженных сил всем необходимым (пушки, ружья, знамена, барабаны, и пр.), указанным ниже.

Я намерен начать кампанию из этого города после двадцатого марта и собирать ополчение по мере продвижения войск. Мой план состоит в том, чтобы собрать армию из полутора тысяч мужчин, однако, учитывая настроения Правительства, данное количество может существенно возрасти.

С большим уважением и почтением

Ваш покорнейший слуга

Уильям Трион

Глава 57

И сейчас ложусь я спать…

Роджер лежал в постели, прислушиваясь к писку невидимого комара, который пробрался в хижину через край шкуры, прикрывающей окно. Кроватка Джемми была накрыта марлевой сеткой, но у них с Брианной такой защиты не было. Если бы только чертово насекомое опустилось на него, Роджер бы его тут же прихлопнул… но комар без устали нарезал круги над кроватью, изредка напевая свое противное «ни-и-и-и» прямо у Роджера над ухом, а потом вновь исчезая в темноте.

После нескольких бурных дней Роджер должен был так вымотаться, что мгновенно заснул бы даже под атакой целой комариной эскадрильи. Два дня скачки по горным хребтам и долинам – они распространяли известие о сборе по близлежащим поселениям, чьи жители, в свою очередь, передавали его дальше. Весеннюю посевную закончили в рекордные сроки – все мужчины от рассвета и до заката трудились в полях. В теле Роджера до сих пор бился адреналин, посылая краткие импульсы в мозг и мышцы, будто он принимал кофе внутривенно.

Сегодня Роджер целый день помогал готовить усадьбу к их отъезду, и отдельные картины домашней работы всплывали в сознании, стоило ему только прикрыть глаза. Починка забора, перевозка сена, срочный бросок к мельнице за мукой для полка на марше. Починка обода колеса и порванных постромок, поимка белой свиньи, которая умудрилась сбежать из загона, рубка дров и, наконец, час бодрого копания грядок перед ужином, чтобы Клэр посадила немного батата и арахиса.

Несмотря на спешку и тяжелую работу, копание в сумерках показалось Роджеру долгожданным отдыхом от бешеного дня, и даже сейчас мысль об этом помогла ему немного успокоиться.

Стоял необычайно теплый апрель, и садик Клэр вовсю зеленел: виднелись ростки, листва и крошечные яркие цветочки, по заборчику вилась лоза. Становилось прохладнее, и Роджера окружали сильные, как ладан, запахи растений и свежей земли. К цветкам подлетали насекомые, мелькающие, словно белые, серые и черные тени. Налетели и тучи мошек и комаров, которых манила его влажная от пота кожа. Потом появились стрекозы, темные, с узкими крылышками и мохнатыми тельцами, и закружились над цветками алтея с яростью футбольных фанатов.

Роджер вытянул ноги под одеялом, едва коснувшись спящей жены, и вспомнил ощущение твердого края лопаты под стопой, удовлетворение, когда лезвие вонзалось в податливую почву, как влажно блестела сырая земля с белыми корневищами и извивающимися червяками.

Над головой пролетела огромная бабочка, которую тоже привлекли садовые ароматы. Ее светло-коричневые крылышки были украшены похожими на глазки узорами и казались прекрасными, неземными.

Кто возделывает сад, тот в согласии с Богом – гласила надпись на старых солнечных часах, что стояли в саду дома в Инвернессе, где Роджер вырос. По иронии судьбы преподобный не имел ни свободного времени, ни способностей к возделыванию земли, поэтому сад весь зарос травой и старыми розовыми кустами. Роджер улыбнулся, вспоминая, и мысленно обратился к тени преподобного.

Спокойной ночи, отец. Да благословит тебя Бог.

Роджер давным-давно утратил привычку вот так желать доброй ночи семье и друзьям и читать детскую молитву перед сном, которая заканчивалась длинным списком: «Боже, благослови бабушку, дедушку Гая на небесах, и моего лучшего друга Питера, и собаку Лилиан, и кота бакалейшика…»

Прошло много лет, но теплые воспоминания об этом небольшом ритуале подвигли его придумать новый список. Куда лучше, чем считать овец, решил он про себя. Да и ему куда больше хотелось возродить это ощущение теплоты и покоя, чем просто заснуть.