Мой бывший пациент - Анна Григорьевна Владимирова
Он кивнул.
— С ними все нормально будет? — посмотрел на меня тревожно.
— Да, с ними — точно. Но терапию нужно будет продолжить в течение нескольких дней. По Семе жду звонка…
Он сжал зубы, а я стиснула его пальцы в своей руке сильней.
— Стас…
— Я — на поиски, — посмотрел он на меня прямо.
— Слушай, может, найти Горького? — Голос мой задрожал, а в груди разверзлась пустота, которая быстро заполнилась ужасом. — Не ходи один…
Видела, он не слушал. Но разве станет потерявшимся детям лучше, если Стас не вернется? И я уже было набрала в легкие воздуха, чтобы попросить его подумать и не принимать поспешных решений, как где-то сбоку от забора за машинами послышался медвежий рев и поднялась суета. Мы со Стасом коротко переглянулись и бросились туда.
На развороченную колесами пожарных машин поляну вышел огромный светло-бежевый медведь, на спине которого сидело два мальчика. Они держались за шерсть зверя, распластавшись на нем, как лягушата. Чумазые, голые и испуганные, они сверкали дикими блестящими глазами и вжимали головы в медведя.
— Давид, — с облегчением выдохнула я, и ноги задрожали.
Сбоку к медведю жалось еще трое волков-оборотней, но на повышенное внимание со стороны спасателей они сразу же рванулись обратно в лес. Горький недовольно рыкнул им вслед, но Стас уже бросился за ними и вскоре вывел к пожарным машинам.
— Это все? — спросил кто-то у меня, но я только пожала плечами.
Детей уже сняли с Горького, и я принялась их осматривать, стараясь не отвлекаться на беспокойство о Стасе.
Сначала я слышала его голос где-то рядом. Он что-то спрашивал у детей, потом они говорили с Горьким… И я даже не поняла, в какой момент его не стало поблизости.
— Нужна срочная транспортировка, — машинально согласовывала я организацию помощи по мобильному, а сама использовала любую секунду, чтобы найти взглядом Стаса, но тщетно. — Да, нормально доедут все.
А потом все закрутилось в череду постоянных консультаций и контрольных осмотров. Пострадали не только дети, но и взрослые. Некоторых также пришлось госпитализировать. Перед глазами суетились медики, спасатели, постоянно звучали крики и голоса, но ни Стаса, ни Горького видно не было. Мелькнула надежда, что, может, они вместе направились на поиски. Но долг не позволял мне погрузиться в свою тревогу с головой. От запаха гари начинало тошнить и болеть голова. Детские всхлипы и вскрики били по нервам током, и все это изматывало так, будто я отстояла несколько операций. Но я стойко продолжала делать свою работу. Приходилось принимать быстрые решения, слушать коллег и бесконечно контролировать все, потому что Горький, как оказалось, объявил меня главным медиком спасательной операции.
И только я закончила со спасенными из леса пациентами, как от полевого госпиталя раздался крик. Переполох вызвал отек гортани у одного из мальчишек, признаки которого медики проморгали. И тут уж пришлось забыть обо всем и спасать ребенка всеми силами…
Когда пришли новости о Семене, уже начинало темнеть. Было принято решение его стабилизировать и отправить к Игорю в больницу на вертолете. Ребенка с отеком вскоре отправили туда же.
— Ива Всеславовна, еще четверых отправляем, — донеслось до меня, едва я успела стянуть стетоскоп.
— Хорошо, — выдохнула устало и присела рядом с мальчишкой лет восьми, которого только что слушала. — Все хорошо с тобой.
— А у меня так не будет, как у Олежи? — надул ребенок губы, снова собираясь заплакать.
— Нет, я посмотрела твое горлышко. Все хорошо. Правда.
Малыш всхлипнул и бросился ко мне на шею. А я прижала его к себе и уселась с ним прямо на землю. Сил просто не стало. Взгляд застыл на черных обгоревших ступенях когда-то широкого крыльца… И тут меня вдруг обняли и перетянули на колени вместе с ребенком. Я всхлипнула и прижала к себе мальчика крепче.
— Ты как? — ткнулось усталое мне в затылок.
— Нормально, — просипела я. — Где ты был?
— Одного моего волчонка не нашли, — хрипло выдавил Стас. — Прочесывали с Давидом лес, наткнулись на следы тех, кто это все сделал. По всему, ребенок у них.
У меня все застыло внутри, а Стас вжался лбом мне в затылок. «Он пришел попрощаться», — мелькнуло у меня в мыслях, и я похолодела.
— Не делай этого, — прошептала. — Не бросай меня, пожалуйста…
— Тш…
— Где Горький?
— Ива, успокойся. — И он недовольно прихватил меня зубами за шею, следом целуя. — Я не идиот…
— Но ты — хороший старший брат для всех них!..
— Тихо, — сжал он меня крепче и погладил малыша, притихшего на коленях, по голове. — Ты как, Федь?
— Ива сказала, у меня не будет, как у Олежи, — встрепенулся ребенок.
— У Олега случился отек, но все обошлось, — быстро объяснила я Стасу. — Это осложнение. Мы отправили его к Игорю.
— Я испугался, — прошептал мальчик.
И Стас прижал его к нам обоим.
— Сема уже у Игоря, — продолжала я, запоздало осознавая, что делаю все, чтобы Стас вернулся ко мне в больницу. Поэтому заставила себя добавить: — Он там под надежным контролем. Отец твой стабилен.
— Спасибо тебе, — прошептал Стас. — Я не знаю, что бы без тебя делал.
А я зажмурилась и задержала дыхание, чтобы сердце не выдало моего внутреннего раздрая. Только, кажется, у меня вот-вот порвется что-то внутри от напряжения, и я совершенно точно не смогу с этим жить. Эта ложь просто несовместима с жизнью… Теперь — совершенно точно.
— Ива Всеславовна, у нас все…
Я вздрогнула и подняла глаза на фельдшера.
— Да-да, — закивала, и Стас помог мне подняться и взял у меня Федю. — Давайте я подпишу документы, и можете ехать.
Жители поселка потихоньку расходились, пожарные машины уехали, сворачивали госпиталь и врачи.
Детей, которые не отправились на лечение в больницы, было решено перевезти в дом старшего Князева. И сердце сжалось от понимания, что Стас останется с детьми тут. Он их не бросит. А мне нужно ехать в отделение — писать отчеты и возвращаться в свою прежнюю жизнь.
Мы со Стасом как раз закончили устраивать оставшихся детей в машине, и я сообщила ему о
