Западня - Ева Гончар
— По-вашему, ей не могло взбрести в голову похищать чужие Дары? — возразила Эрика. — Просто так, Феликс, от пресыщенности и скуки…
— Зачем похищать, ваше высочество, если можно купить? — вздохнул Многоликий. — Тангрис очень богатая и очень влиятельная женщина. У нас ходили слухи, что кому-то когда-то она заплатила за Дар хорошие деньги, хоть это и запрещено Законом. Но я ни разу не слышал, чтобы она промышляла разбоем. Впрочем, я об этом уже упоминал.
Принцесса была в замешательстве. Слово её отца — против слова Феликса! Ясно, что один из них солгал или даже много лет подряд окружал её ложью…
— Ваш отец и сам мог быть обманут, — мягко произнёс её собеседник. — Откуда ему знать, что собой представляет волшебница из Икониума? Тем более, что Король, как вы сказали ночью, вообще сторонится магии.
— Не пытайтесь подсластить пилюлю, — отмахнулась Эрика. — Хорошо, допустим — только допустим! — Тангрис тут, и в самом деле, ни при чём. Но что тогда происходит со мной, как только я выхожу из Замка? Откуда она взялась, эта проклятая удавка? И кто, скажите на милость, убил мою маму?
— А почему вы думаете, что её величество убили? — ответил Многоликий вопросом на её последний вопрос. — Только не говорите, что так сказал ваш отец — это я уже уловил. Но вы знаете, как всё произошло?
— Конечно, знаю, — Эрика переплела пальцы и стиснула руки так, что побелели костяшки. — Мамин экипаж перевернулся на мосту через Палаэту и упал в воду. Там глубина по колено, Феликс… кучер и оба телохранителя отделались ушибами. Но когда маму подняли из воды, оказалось, что она…
— Ваше высочество, — остановил её Многоликий, — захлебнуться и утонуть можно даже в ванне. Убийц никто не видел, не так ли?
Принцесса покачала головой. Феликс разгорячился:
— А теперь вспомните, что ещё вам рассказывали о матери. Королеву Каталину даже в Империи вспоминают до сих пор. Как она помогала всем сирым и убогим, попадавшим ей на глаза. Как давала деньги каждому, кто жаловался на нищету. Как упрашивала Короля оказывать помощь нуждающимся. Как ездила через полстраны почти без охраны, чтобы открыть очередную больницу или школу для бедных. Полагаете, всё это нравилось вашему отцу?
— Нет… наверное, нет… — пробормотала Эрика.
— А потом она погибла. Кто отвечал за её охрану? Мангана?
— Не знаю. Или он, или Олаф…
— Мангана мог сказать Королю, что её величество убили — чтобы снять с себя ответственность за её нелепую смерть. Или же обманули только вас. А вы, ваше высочество, так сильно похожи на мать, что ваш отец попросту испугался повторения — вдруг вы, как она, будете денно и нощно терзать его просьбами осчастливить всю Ингрию, а потом, чего доброго, и погибнете, как Королева? Поэтому вам рассказали страшную сказку про Тангрис — чтобы вы сидели в Замке и не рыпались… простите. Могло такое быть, ваше высочество?
— Могло, — неохотно согласилась Принцесса.
— А уж Мангана позаботился о том, чтобы сказка была достоверной, — закончил Феликс и перевёл дух.
Эрика помолчала, примеряясь мысленно к стройной версии Многоликого, и сразу же вспомнила об одном обстоятельстве, которое эту версию рушило. Уточнила:
— По-вашему, удавку для меня сделал Придворный Маг? Только для того, чтобы меня запугать?
— Именно! — подтвердил он.
— Не сходится, Феликс. Он не мог. Вы, должно быть, не знаете… у Потрошителя нет никакого Дара, и колдовать на расстоянии он не способен. Ему, наверное, нет равных во владении магическими предметами — не хочу даже думать, что за безумные возможности он прячет в своей кладовой. Но когда я пыталась уйти из Замка, ничего магического при мне не было. Ничего такого, к чему он мог бы прицепить свои чары. Нет, Феликс, это не Мангана. Душил меня кто-то другой.
Многоликий всем корпусом подался к Эрике, и ей снова показалось, что он хочет взять её за руку.
— Мангана не Одарённый? Вот как? Но, ваше высочество… — начал было оборотень, и тут в дверь принцессиных покоев постучали — негромко, но чрезвычайно настойчиво.
* * *
Стук ещё продолжался, а Феликса в гостиной уже не было. Вернее, он был — прятался мышью за диванной ножкой, но приготовился при малейшей опасности порскнуть в широкую щель между половицами, которую подыскал заранее. Однако сначала нужно всё же узнать, кто и зачем явился к Принцессе в такой поздний час!
— Минуту! — крикнула Эрика и провела ладонями по лицу, пытаясь снять с него потрясённое выражение.
Даже усталая, напуганная и бледная, она выглядела прелестно. Сколь бы ни был тяжёл разговор, который они только что вели, Многоликий любовался ею всё это время и наслаждался тем, что её слова, и взгляды, и даже горькие её улыбки принадлежат сейчас ему одному. А как искренне она обрадовалась, когда увидела, что он вернулся! Хоть Феликс и обещал самому себе забыть эту девушку, когда всё закончится, но понимал, что солнечные зайчики счастья в её глазах и пылкие слова: «Как я рада, что с вами всё в порядке!» — останутся с ним насовсем. Он сам же и сохранит их в памяти, и долгие зимние ночи уже не будут такими тёмными и холодными, как прежде… Но звучный голос принца Акселя, раздавшийся снаружи, убил очарование момента, и Многоликий почувствовал себя ограбленным.
— Эрика, вы спите?
Принцесса разом расслабилась и опустила плечи, в визите её жениха ничего угрожающего не было.
— А, это вы! Сейчас открою.
Огляделась, убеждаясь, что один её гость успел исчезнуть, и торопливо впустила другого. Аксель перешагнул порог и заполнил собой комнату, которая сразу стала казаться маленькой. В руках он держал ярко-красный тропический цветок, названия которого Многоликий не знал. Принцесса притворила дверь, в замешательстве окинула взглядом пришедшего и вдруг всплеснула руками:
— Ох, Аксель! Вы ждали меня в оранжерее и не дождались! Не понимаю, как я могла забыть?..
— И я не понимаю, — сердито ответил он. — Как будто вам нет дела до того, что ваш отец назначил свадьбу через месяц…
— Простите меня, Аксель, — Принцесса потянула его за рукав, отодвигая подальше от двери. — Но если кто-то видел, как вы шли ко мне в такой час, свадьбу, боюсь, придётся устроить завтра.
— Никто меня не видел, сударыня. Я попал в вашу башню через галерею на втором этаже, стражники у входа меня не заметили…
— А если бы вам открыла горничная?
— Я сказал бы ей, что хочу пожелать вам доброй ночи и вручить это.
Аксель протянул Принцессе цветок, наверняка сорванный в оранжерее. Эрика
