Луна убывает - Светлана Поделинская
Дугальд рассматривал вошедшую Лауру внимательно и снисходительно: ее современный наряд, неуместный здесь, не заслуживал одобрения. Острый взгляд Темнейшего скользил по телу Лауры, вызывая ощущение покалывания на открытых участках кожи. Девушка отвела взор и увидела новообретенную подругу. Шарлотта в изумрудном платье из переливчатого шелка с объемным турнюром едва сдержала порыв броситься к Лауре, но вместо этого сделала книксен. Ее муж, настоящий английский джентльмен во фраке, предупредительно подхватил ее под локоть.
– Присядь и выпей со мной, – пригласил Дугальд и, увидев замешательство гостьи, прибавил: – Пожалуйста.
Удивленная его вежливостью, Лаура шагнула вперед и опустилась на тот же готический стул, что и накануне. Незримо материализовавшийся рядом Жан-Рауль наполнил кровью два бокала, один из которых Лаура беспрекословно взяла.
Наблюдая за ней, Дугальд незаметно улыбнулся: Шарлотта проделала хорошую работу.
«Я позже разузнаю все о винном погребе, – подумала Лаура, с наигранной беспечностью крутя в пальцах ножку бокала, и даже сумела изобразить улыбку. – В конце концов, кровь – это всегда вкусно и питательно, независимо от того, каким способом ее добыли».
– Я постараюсь не грубить тебе, – великодушно изрек Темнейший, когда они чокнулись и выпили. – Неинтересно будет, если ты продолжишь хранить озлобленное молчание. Мне всегда хотелось побеседовать с современной девушкой, понять, что у вас в голове. Все же вампиризм – это нечто викторианское, как роман Брэма Стокера «Дракула». Ты же дитя века информации и скоростей, самая молодая вампирша в мире, насколько мне известно. И каково тебе быть вампиром?
– Я бы не выбрала вечную жизнь по своей воле, – честно ответила Лаура. – Однако со временем я привыкла. Замечательно не болеть, не покрываться морщинами от старости и не знать проблем с обменом веществ.
– То есть ты считаешь себя счастливой?
– Я бываю счастлива примерно двадцать восемь дней в месяц.
– А что потом?
– А потом наступает полнолуние, – горько усмехнулась Лаура и отставила пустой бокал.
– Странная ты вампирша, – заметил Дугальд, – такая невинная и человечная. Эдгар совсем другой. Вы разные, словно свет и тень. Как, прожив с ним многие годы, ты ухитрилась сохранить подобную незамутненность?
Лаура опешила, искренне считая себя кровожадным монстром и неустанно обличая собственные деяния перед своей совестью. Ее терзания годами росли на болезнетворной почве, и сейчас утверждение Дугальда воспринималось злой насмешкой.
– Я не невинна. О чем вы говорите? – возмутилась Лаура. – На моем счету триста семьдесят три жизни! Это гораздо больше, чем жертв у самых знаменитых серийных убийц!
– О, ты их считаешь! – засмеялся Темнейший. – Как это трогательно. Но ты ведь стараешься убивать только плохих людей?
– Я могу быть жестокой и безжалостной! – горячилась Лаура. – Да и кто я такая, чтобы судить о грехах человека, едва взглянув на него? Нередко случается, что я ошибаюсь. Наверняка!
– Все равно ты пытаешься быть лучше, чем ты есть, побороть свою сущность. – Бездонный взгляд Дугальда создавал ощущение тесноты даже через разделявший их массивный стол. – Это достойно похвалы, но чертовски глупо. Что бы ты ни делала, ты не отвоюешь себе место в раю, так и знай. Твоя душа обречена.
Лаура сникла перед давно признанной ею истиной, но постаралась как можно быстрее взять себя в руки. Она встретила взгляд Дугальда без трепета и сказала:
– Мне бы не хотелось продолжать богословские споры, это не самая приятная тема. Гораздо полезнее научиться чему-то у вас, узнать ваш уклад и традиции, как все устроено. Ведь я впервые встречаю других вампиров помимо моего создателя.
– Я удовлетворю твое любопытство, если ты раскроешь мне секрет вашей связи. Таких крепких уз нет у меня с Сусанной, хотя она мой первенец и мы многие годы делили ложе. Расскажи мне о вашей первой ночи.
Щеки у Лауры полыхнули стыдом и стали пунцовыми.
– Я не намерена обсуждать с вами настолько интимные подробности, – отрезала она.
– Брось, детка! Тебе пятьдесят лет, а ты такая скромница. Не бойся, меня не интересует, какие позиции вы предпочитаете. Мне важно узнать другое. Откровенность за откровенность, Лорелия. Считай, что ты на приеме у психолога. Ты ведь не помнишь свой первый раз?
– Мы занимаемся сексом без малого тридцать лет, – пожала плечами Лаура с показным безразличием, – и делали это столько раз, что уже не имеет значения, как оно произошло впервые.
– Тебе не надоело врать самой себе, делать вид, что это неважно? – лились ей в уши слова, пропитанные ядом. – Расскажи, что ты помнишь о ночи своего обращения.
Лаура опустила взгляд и посмотрела на кольцо на безымянном пальце, осознав, что нервозно крутит его последние несколько минут. Рубин таинственно мерцал, напоминая по цвету кровь в ране, что не затянулась до конца.
– Мне сложно об этом говорить, – проговорила Лаура, поневоле углубляясь в воспоминания. – Я словно пребывала во сне… Помню, что он был красив, принц из моих грез. Как подал мне руку, а затем припал к шее и начал пить мою кровь… И это казалось таким наслаждением! Я слышала стук его сердца и будто бы сама стала им. Я растворялась в нем, мне хотелось отдать ему всю себя, свою кровь и даже жизнь. Помню, как смотрела в небо, где кружили лепестки черемухи, похожие на снежные хлопья… Потом все, темнота. Проснулась я уже той, кем стала.
– А ты никогда не задавалась вопросом, почему не помнишь, что случилось дальше? И неужели ты простила его? Он ведь взял тебя силой!
– Не знаю, – смутилась Лаура, – должно быть, потому, что я умирала, дальнейшее не удержалось в памяти. И можно ли это считать изнасилованием? Я ведь не сопротивлялась и не возражала, мечтая о нем в своих снах. Эдгар говорит, что я была в сознании и даже чутко реагировала на его ласки. Я склонна верить ему. Какой смысл ему врать после стольких лет? Никакой психологической травмы у меня нет! Поскольку
