Бесстрашие - Кристин Смит
Пейдж уходит, оставляя своё предложение висеть в воздухе.
Стиснув зубы, я ударяю раскрытой ладонью по столу. Остатки хлорки жалят кожу, запах ударяет в ноздри.
Я вспоминаю тот день, когда мы покинули Рубекс. Мы с Сиенной тогда оставили всё позади, включая Зейна. У меня нет ни малейшего желания прощаться со своим сумасбродным папашей. Ни малейшего желания встречаться со своим идеальным братом. Ни малейшего желания возвращаться в Легас.
«Но этого хочет Сиенна», — напоминаю себе. И последние события показали, что Сиенна упрямее осла и сделает то, что захочет, не слушая меня. Боюсь, если я откажусь ей помогать, она всё равно это сделает, только уже в одиночку.
21
СИЕННА
— Ой, какой красавицей ты будешь, когда я закончу, — говорю Эмили. Мы сидим в моей палатке, я заплетаю ей волосы по просьбе мамы. Мыть их каждый день в реке слишком проблематично, так что это оптимальное решение.
— Прям как ты? — спрашивает Эмили, поднимая на меня свои ярко-голубые глаза.
— Ещё красивее.
Эмили хихикает ответ, а затем начинает напевать какую-то мелодию.
— Пожалуйста, сиди ровно, — прошу я.
Эмили выпрямляется, стараясь принять серьёзный вид. Её некогда очаровательные кудри превратились в спутанные патлы. Я провожу расчёской в попытке расчесать узлы.
— Ай! — вскрикивает она.
— Прости. С этой стороны вообще кошмар.
Низкий женский голос раздаётся снаружи палатки:
— Тук-тук.
Не успеваю ответить, как вход открывается, и Пейдж просовывает голову внутрь.
Я инстинктивно закрываю сестру своим телом, будто от хищника.
Пейдж осматривает мою попытку справиться с волосами Эмили.
— Помочь?
— Сами справимся, — отвечаю я. Но одновременно со мной Эмили выкрикивает:
— Да!
Пейдж усмехается и заходит внутрь, усаживаясь напротив нас на моём спальном мешке. Здесь и так было тесно, а вместе с Пейдж и вовсе кажется, будто она заполонила всё пространство палатки. Сглатываю, пытаясь успокоить колотящееся сердце.
— Я всегда знаю, где нужна моя помощь, — говорит Пейдж.
Естественно, после того, как она едва меня не утопила, я побаиваюсь оставаться с ней наедине. Вдруг на неё снова что-то найдёт? Можно ли доверить ей сестру? Если Пейдж причинит боль кому-то из моих близких, я ей так врежу, что её голова будет кружиться ещё несколько дней.
Эмили указывает на Пейдж.
— Я хочу как у тебя! Си-Си, ты так можешь?
Окидываю взглядом волосы Пейдж. На её голове не меньше дюжины тугих африканских косичек. Такое я точно не повторю. Французская коса — и та получается у меня с трудом.
— Ну, — протягиваю я. — Одна косичка тоже неплохо смотрится.
— Но я хочу как у неё! — начинает капризничать Эмили.
— Слушай, мне как бы несложно, — несколько нерешительно предлагает Пейдж. Не очень на неё похоже. — Если того хочет малышка.
— У малышки есть имя, — шиплю я. — Её зовут Эмили.
Пейдж проводит рукой по своим косичкам.
— Да. Точно. Прости. — И обращается к моей сестре. — Эмили, хочешь, я заплету тебе волосы так же?
— Нам не нужна помощь, — возражаю я, но меня никто уже не слушает.
— А это долго? — спрашивает Эмили.
Улыбнувшись, Пейдж качает головой.
— Не слишком. А знаешь, какое главное преимущество у таких косичек?
Эмили распахивает глаза.
— Какое?
— Голову можно мыть намного реже.
— Это. Полный. Улёт, — выдыхает Эмили. — Заплетёшь мне? Пожалуйста, пожалуйста!
— С удовольствием, — отвечает Пейдж, скашивая взгляд на меня. — Если, конечно, твоя сестра не против.
Она наклоняет голову, как бы спрашивая разрешения.
Стоит мне только отпустить волосы Эмили, как коса тут же разваливается.
— Ладно, как хотите.
Я отползаю в сторону, позволяя Пейдж занять место за спиной Эмили. Но остаюсь сидеть рядом: если Пейдж позволит себе хотя бы один нехороший взгляд в сторону Эмили, я тут же выставлю её вон.
Она расчёсывает волосы Эмили пальцами, расплетая остатки косы. Когда же она начинает заплетать косы, у меня возникает впечатление, что у неё не десять пальцев, а сто. Одна прядка тут, другая там, а Пейдж умудряется справляется со всеми, не путая.
— Я росла без матери и сестёр, — делится Пейдж. Она обращается к Эмили, но почему-то мне кажется, что она хочет, чтобы услышала именно я. — Но у отца было много подружек. — Фальшивый смешок. — Очень много.
Странно слышать, как она говорит об отце, когда я знаю, что она дочь Дьявола. Не могу представить, чтобы в нём была хоть капля сострадания. Каково это — расти с таким отцом?
— Одна из них, Изабелла, заботилась обо мне, почти как родная мать. Когда я была маленькой, она заплетала мои волосы и пела песенки. Когда я стала старше, она научила меня саму плести косы. — И как бы между прочим добавляет: — Ещё она научила меня цеплять парней, но это совсем другая история.
Посмотрев на меня, она указывает на Эмили и одними губами произносит: «Слишком рано для её ушей».
Мне хочется ответить: «А флиртовать с чужими парнями тебя тоже она научила? Потому что в этом ты хороша». Но молчу. Прикусываю щеку изнутри, чтобы не сказать что-то, о чём потом пожалею.
Один ряд закончен, Пейдж приступает к следующему.
— Отец был добр ко мне, но мог быть и жесток. И ревнив. Ему не нравилось видеть меня с мальчиками. И уж точно он не обрадовался, когда я сбежала от него и присоединилась к «Грани».
Внимая каждому слову, Эмили комментирует:
— А мне не нравятся мальчики. Они глупые.
Пейдж, смеясь, хлопает её по макушке.
— Запомни эту мысль, милая. Запомни.
— Почему ты сбежала от него? — невольно вырывается у меня.
Пейдж пожимает плечами, не поднимая глаз от волос Эмили.
— Из-за него. Из-за Трея.
— Ты любила его.
Не вопрос. Утверждение.
— Поначалу нет. Мне было всего
