Бесстрашие - Кристин Смит
Она пожимает плечами.
— Давай взглянем правде в глаза, Трей. Мы с тобой едва знакомы. Да, мы круто целуемся и отлично охотимся вместе, но ты хоть знаешь, какой у меня любимый цвет? Что я предпочитаю на завтрак?
Напрягаю извилины, пытаясь вспомнить, упоминала ли она об этом когда-нибудь. Вроде нет…
— Откуда мне знать, если ты ничего мне не рассказываешь?
Она вскидывает руки.
— Я и не должна ничего рассказывать. Ты мог бы просто спросить.
Что за бред? Какой-то бессмысленный разговор…
— Прости, Сиенна. Что ты хочешь от меня услышать? Я хочу узнать тебя получше. Я хочу знать о тебе всё и даже больше. Я хочу, чтобы между нами не было секретов.
Когда спустя минуту она так ничего и не отвечает, я продолжаю:
— А ты этого хочешь?
— Я не знаю, — тихо отвечает она.
Вздохнув, запрокидываю голову к небу.
— Я знаю много других вещей о тебе. То, о чём мало кто знает.
— Например? — В её голосе вызов.
Заглядываю ей прямо в глаза.
— Я знаю, что ты можешь вскрыть почти любой замок. Знаю, что ты любишь и гордишься своей «Харли», хоть она иногда и косит влево. Знаю, что твоего лучшего друга зовут Чез. Что твой отец инсценировал свою смерть и поменял имя. Дважды. Что ты боишься змей, но не позволяешь страху остановить тебя. Что ты пойдёшь на всё ради тех, кого любишь…
Сиенна поднимает руку, останавливая меня.
— Хватит. Я поняла.
— Что поняла? — с невинным видом интересуюсь я.
— Я поняла, чего ты добиваешься.
Делаю шаг ближе к ней.
— И чего же я добиваюсь?
С наигранным возмущением она громко выдыхает и закатывает глаза.
— Ты пытаешься доказать, что знаешь меня, выдавая рандомные факты.
Усмехаюсь.
— Я просто хочу показать, что мы не такие уж незнакомцы.
— И отвлечь меня от того факта, что пару минут назад я застала Пейдж в твоей палатке?
— Я не пытаюсь тебя отвлечь. Ничего не было. Правда.
Кладу руку на сердце, будто это что-то доказывает.
Сиенна наклоняет голову вбок.
— Что ж, похоже, ты хорошо меня знаешь. Есть что-то, что мне нужно знать о тебе?
— Да. Есть кое-что важное, о чём я тебе ещё не говорил.
— И что же это?
Я нежно притягиваю её к себе и наклоняюсь, чтобы шепнуть на ухо:
— Я безумно, безнадёжно, целиком и полностью влюблён в тебя.
18
ЗЕЙН
Мой отец любил спортивные машины. И быструю езду.
В детстве я обожал ездить с отцом на его кабриолете в «Мэтч-360» и смотреть, как он работает в своей лаборатории. Знаю, звучит не очень интересно, но я мог сидеть там часами, глядя, как он смешивает химикаты и выводит формулы, пытаясь создать нечто великое. Нечто во благо. В те дни он покупал мне вкусняшки из торгового автомата, и я чувствовал себя самым важным человеком в его жизни.
Мне нравилось наблюдать за отцом в естественной для него среде. Он бормотал себе под нос, делал заметки на обрывках бумаги и постоянно терял карандаш. Мне часто приходилось сдерживать смех, когда он старательно искал, чем бы записать очередную важную мысль, тогда как я чётко видел, как карандаш торчит у него за ухом. У него был отличный компьютер под рукой, но он всё равно считал, что нет ничего лучше грифеля и бумаги. Он был простым человеком, работавшим над сложными идеями.
Он частенько говорил мне, что я источник его вдохновения. Что он становится в десятки раз креативнее от одного лишь моего присутствия. Когда я был совсем маленьким, мне казалось, что он называет меня «листочком», и не понимал, причём здесь вообще листья, пока не вырос и не узнал значение слов «источник» и «вдохновение».
Но теперь его нет. Я больше не источник, не листочек и даже не его сын. Его нет. Я сирота.
Эта поездка — дань уважения моему отцу. Пока я петляю по извилистой дороге, ведущей к дамбе, на своём собственном спорткаре, я думаю о нём. Ему нравилось ездить на большой скорости; поэтому я еду быстро. Да, это неразумно. Но в своём нынешнем состоянии я готов на всё ради острых ощущений.
Машина с визгом останавливается на гравийной парковке. Я выскакиваю из неё и широкими шагами направляюсь к водоёму. Последний раз я был здесь вместе с Сиенной. Матерюсь, потому что в голове тут же всплывает её образ. Если бы я мог, то вытянул бы из памяти все воспоминания о ней и бросил бы их в озеро. А затем смотрел бы, как они тонут и больше никогда не всплывают. Это всё, что мне нужно. Полная перезагрузка мозгов.
Какая заманчивая идея…
Я не хочу рисовать в голове её веснушчатую кожу, зелёные глаза и медные кудряшки, едва достающие до плеч. Мысли о Сиенне сводят меня с ума.
План был прост: вернуться в Легас, жениться на Ариан и забыть о Сиенне, Рубексе и той ночи на пляже. Но в какой-то момент всё полетело в тартарары.
Мысли вернулись к отцу. У него случился сердечный приступ. Я вспоминаю, как он схватился за грудь и тяжело дышал перед церемонией. Мне следовало насторожиться. Если бы я что-нибудь предпринял вместо того, чтобы отправить его к остальным гостям, он, возможно, был бы ещё жив. Я был так зол на него в последнее время, но теперь, когда его нет, я чувствую только вину перед ним. Я был не лучшим сыном. Сколько всего я мог сказать или сделать иначе…
Стил, к моему удивлению, много помогал мне последние пару дней. Сегодня утром он общался с работником похоронного бюро. Я бы не смог. Я не мог обсуждать процедуру кремации, выбирать урну… Слишком рано. Всё произошло слишком быстро и слишком рано.
Мой отец мог прожить ещё много лет.
Теперь же его
