Тление - Лорел Гамильтон

Она говорила не о себе, но я не стала спрашивать, хочет ли она прихорошиться для Жан-Клода — ведь кто бы не хотел?

13

Два часа спустя я сидела перед зеркалом и пялилась на абсолютно незнакомого мне человека. Это была я — где-то там, но сама бы я никогда в жизни не намазала на себя столько штукатурки. Глаза у меня казались просто огромными и очень темными. Кожа у меня хорошая — спасибо генетике — но визажист сделал ее еще более гладкой, так что теперь она казалась безупречной. Сперва меня выбелили, потом наложили румяна, чтобы добавить цвета, а потом использовали два вида пудры. Одну для контуринга, а другую — для финального покрытия. У меня вдруг нарисовались высокие скулы, которых никогда не было. Я никак не могла понять, изменили ли мне костную структуру лица или просто подчеркнули ее так, чтобы я могла ее видеть.

Локоны у меня теперь были еще кудрявее и мягче, чем когда-либо, потому что парикмахер использовал щипцы, чтобы превратить мою кипу волос в идеальные завитки. Я и не знала, что мои волосы могут так круто выглядеть. Жан-Клод наверняка пользовался щипцами в те ночи, когда выходил на сцену. Кто ж знал?

— Я сама на себя не похожа, — тихо сказала я. Я не обращалась к кому-то конкретно.

— Ты знаешь, что похожа, — сказал Ру, выйдя из тени, которую сформировали яркие лампочки по периметру зеркала.

Я посмотрела на его отражение в зеркале у меня за спиной.

— Это не я.

— Теперь ты действительно выглядишь как наша темная и распутная королева, — заметила Родина из теней с другой стороны меня.

Я нахмурилась и обернулась в ее сторону.

— Ну спасибо за «распутную».

— Твои туфли просто кричат «трахни меня», да и платье им под стать.

— Она надела это для мужчины, которого любит, — вмешался Итан, встав позади меня. — Это романтично, а не распутно.

Он предложил мне руку, чтобы помочь встать. В обычной ситуации я бы ее не приняла, но сейчас на мне были шпильки высотой в пять-с-половиной-мать-его-дюймов (14 см. — прим. переводчика). Самые огромадные и чуть ли не самые тонкие и острые шпильки, на которых мне только доводилось стоять, не говоря уже о том, чтобы ходить, так что я не только приняла предложенную мне руку, но и реально оперлась на нее, чтобы встать.

Я поднялась на каблуки еще раз перед тем, как снова опуститься за стол для нанесения последних штрихов, и стоять на них оказалось еще сложнее, чем в первый раз. Всего два шага, а я уже цепляюсь за руку Итана.

— Как мне пройти на них хоть пару ярдов (чуть меньше двух метров — прим. переводчика) до «Запретного Плода» и не впечататься лицом в мостовую?

— Мы тебе поможем, — пообещал Итан.

Ру с улыбкой подошел ближе, чтобы взять меня за другую руку.

— Мы с радостью сбережем твои шаги так же, как и твое тело.

— Это просто каблуки, а не враг, с которым нужно сражаться, — сказала Родина, и ее голос сочился пренебрежением.

— Хочешь попробовать на них пройтись? — поинтересовалась я.

Она посмотрела на мои туфли и ее взгляд поднялся вверх, по линии моих практически обнаженных ног, к мерцающему и колыхающемуся подолу моего бисерного платья. Это платье так сияло, что буквально каждое движение создавало новый эффект от падающего света, поэтому я чувствовала себя, как синий диско-шар. Оно было на тонюсеньких бретельках, которые я обычно не ношу, потому что природа слишком щедро меня одарила, чтобы пренебрегать лифчиком с таким платьем, но сегодня мне приготовили один из самых лучших пушапов, которые я только надевала. Я даже не знала, что лифчики с таким эффектом могут и приподнимать, и разделять груди вот так.

— Подойдите и посмотрите на себя в полный рост, — сказал Феликс — вампир, который вместе со своей половинкой владел салоном «Пока смерть не разлучит нас и после». Он передвинул занавес в одну сторону, чтобы обнажить полукруг из зеркал, в котором ранее стоял Эдуард. Я находилась не в примерочной, а в занавешенной зоне, где обычно готовят невест, и где меня саму будут готовить через пару месяцев.

— Не хочу я смотреть, просто отвезите меня в «Запретный Плод» и пусть Жан-Клод это увидит. В конце концов, это все для него.

Феликс поцокал языком и тяжко вздохнул. Он уже понял, что готовить меня к свадьбе будет малоприятно. Сам он занимался прической и макияжем, так что весь объем моего презрения к девчачьим штучкам и свадебным делам он не получил, но он видел достаточно.

— Барнабас занимается вашей одеждой, но я впервые работаю с вашими волосами и лицом. Я хочу, чтобы вы увидели результат в зеркалах, чтобы мы поняли, с чего начать, когда будем обсуждать ваши пожелания для свадебной прически и макияжа.

Настала моя очередь вздыхать.

— Ладно, покончим с этим, а потом отвезите меня к Жан-Клоду. Я в курсе, что туфли — это месть за то, что я хотела, чтобы мы оба надели удобные спортивки на наше последнее кино-свидание дома. Клянусь, я никогда больше не стану выбирать ему одежду для таких случаев.

— Удивлена, что у нашего короля есть спортивные штаны, — сказала Родина.

— Нет их у него, он купил дизайнерские ради нашего свидания, — ответила я, пока Итан и Ру вели меня через занавески, которые придерживал Феликс. Я неплохо справлялась до тех пор, пока мы не добрались до ковра перед зеркалами — тогда-то я и вцепилась отчаянно в их ладони, потому что без их поддержки я бы точно упала. Я оперлась на их руки, как на костыли, чтобы шагнуть на маленькую платформу. Я не стала возражать, когда Итан придержал меня за локоть, чтобы я не потеряла равновесие. Мне казалось, Жан-Клод, наконец, научил меня ходить на каблуках — до этого момента. Очевидно, был какой-то предел высоте каблуков, с которыми я справлялась, и конкретно эти его превысили.

Я так сосредоточилась на своих ногах, пока поднималась на платформу, что не смотрела в зеркало до тех пор, пока не оказалась на ее вершине. Итан отпустил мой локоть и, заметив, что я не возражаю, отпустил также и мою руку. Я не упала, так что Ру тоже начал меня отпускать. В какой-то момент я вцепилась в него, а потом поняла, что если я даже стоять не могу в этих туфлях, то свидание официально провалено, если