MAYDAY - Ксения Кантор
Кроме того, их жизни теперь протекают в замкнутом пространстве, в обществе ограниченного числа людей. Случись ошибиться с выбором, уйти будет некуда, сбежать тоже, а сталкиваться изо дня в день с человеком, с которым «не вышло», так себе перспектива.
А потому вопреки взаимному притяжению, предпочитал держать дистанцию. И, скорее всего, не захочет ее сокращать.
***
Этой ночью ей так и не удалось уснуть. Едва заслышав с улицы шум, Кристина припала к окну и кинула тревожный взгляд на ворота Никольской башни – единственные не заколоченные досками и не заваленные камнями. Именно через них совсем скоро пятая команда выедет за периметр. Дэн с ребятами будут вновь рисковать своими жизнями ради лагеря. И вновь столкнутся с ними… нежить, мертвяки, визгуны, зомби, твари, как их только не называли солдаты, попутно рассказывая разные небылицы про мутации, вроде трех ног, чешуи, хвоста и прочей ерунды. Но Кристина в эти бредни не верила. Еще со времен учебы усвоила: для возникновения мутаций необходимо воздействие радиации, биологический же механизм вирусов действовал иначе. Он захватывал живые клетки и инфицировал их, чтобы продолжать жить, размножаться и эволюционировать. А человечество в этой игре сыграло роль огромного биологического поля, на котором вдоволь порезвился AVE, превратив своих жертв в контейнеры без разума, памяти и жалости. Вот, пожалуй, и все, если кратко. Так что никаких хвостов и чешуи быть не могло.
Но это не отменяло главного. Одна только мысль вновь встретиться с мерзкими существами пугала до дрожи. Она слишком хорошо помнила, каково это. То путешествие в подземке до сих пор терзало ночами, заполняя тишину мерзким чавканьем. После кошмаров девушка просыпалась в липком холодном поту, разбитая, дрожащая, и еще долго и глубоко дышала, чтобы успокоить зашедшееся сердце.
И только доктор Крамар по-прежнему считал, что это все еще люди. Он искренне верил, что зараженным можно вернуть человеческий облик. И конечно же, напрочь отвергал всякую ересь про ходячих мертвецов и зомби. Профессорское звание требовало от него прежде всего анализировать факты, а к народным байкам относиться с изрядной долей снисходительности. Кристина уважала его точку зрения, но, если честно, не верила, что чудовищам можно вернуть разум. Она слишком хорошо помнила слова отца: точно так же, как вирус уродовал тела, AVE повреждал мозг. Достаточно было один раз взглянуть на снимок человеческого мозга, пораженного супервирусом. Из-за крошечных полостей серое вещество напоминало губку. Вирус буквально выел часть клеток, как и связи между ними. И никакая вакцина не способна это исправить.
Во что она действительно верила и страстно желала, так это найти спасительные антитела к AVE. Это бы стало новым шансом для человечества. И тогда, возможно, эволюционная ветвь homo sapiens не канет в Лету, а сможет продолжить свое существование на Земле. А еще Кристина искренне хотела помочь фламмерам. Они по-прежнему умирали, добывая для лагеря еду, одежду и медикаменты. И любая царапина, укус оказывались для них смертельными. А потому каждый раз, провожая пятую команду в рейд, она места себе не находила от беспокойства.
Дэн…
Она и сама не смогла бы дать четкого ответа, почему он. Возможно, подсознание закрепило за ним статус «спасителя», ведь Данила – первый, кого она увидела живым после подземки. Именно его голос стал той самой спасительной нитью, что вывела ее, брата и Дока из метро. Но с тех пор многие парни в лагере доказали свою смелость и проявили героизм. А цеплял почему-то только он. Его образ глубоко отпечатался в голове и сердце. Высокий, широкоплечий с решительным, прямым взглядом. В нем безошибочно угадывалось настоящее, жесткое и одновременно уютное, истинно мужское. Это невозможно увидеть, только почувствовать. Интуиция безошибочно определила: рядом с таким беды, потрясения, катаклизмы – ничего не страшно. Он относился к редкому типу мужчин-однолюбов, кто, сделав выбор, уже не свернет. Не бросит свою пару, когда пройдет новизна чувств, к любым ссорам отнесется, как к невнятному шуму.
В ее жизни было немного парней, но достаточно, чтобы убедиться, с Дэном все происходит иначе. Она его чувствовала. И реагировала. Каждый раз, стоило увидеть широкую спину или знакомый профиль, как каждая клеточка тела незримо тянулась к нему. Чего скрывать, она мечтала о свидании с ним. Хотела узнать его получше, открыть для себя незнакомый внутренний мир, неспешно открыться самой. Но столь же ревностно и ответственно, как Дэн нес службу, он охранял свою жизнь от любых посягательств. И всегда выглядел одиночкой.
Подумав об этом, девушка невольно вздохнула.
Глава 8.
Четыре часа сна пролетели, как один миг. Быстро одевшись, командир Вершинин покинул комнату и поспешил к складу боеприпасов. И хотя площадь заливал густой мрак, его глаза без труда различили семь отдельных дорожек от солдатских ботинок. Отлично, почти все в сборе.
На темном небе взбитыми сливками застыли облака. Сквозь них едва-едва пробивались звезды. Своим молчанием они вторили тишине, нависшей над лагерем. Но чем ближе он подходил к складу, тем отчетливее звучали голоса.
– Ну, девочки, пошопимся? – послышался насмешливый голос Пуха. Солдаты в ответ загоготали, поддержав друга новой порцией шуток.
– Конечно, напомните заглянуть в Шанель, мои эспадрильи совсем износились, – признался Андрей и посмотрел на грубую солдатскую обувку, припорошенную снегом.
– Боже, откуда ты знаешь такие слова… Шанель, эспадрильи…. – лицо Рыжего исказилось в притворном отвращении.
– Да пошел ты, – возмутился собеседник и подкрепил слова резким тычком в бок. Рыжий не растерялся:
– Прости, красавица, если обидел тебя, – послышались новые взрывы смеха, но едва командир приблизился, как веселье резко прекратилось.
Данила поздоровался и окинул взглядом собравшихся. Все кроме Михея и Игоря на месте. Наверняка парни заглянули перед выходом в гараж, проверить и подготовить машины. Сам он подошел к дверям и решительно дернул ручку на себя.
В мгновение их окутал густой запах солярки, машинного масла и железа. С наслаждением втягивая воздух, солдаты подошли к заранее подготовленным огнеметам. Тимофей уже ждал. Вытянувшись по струнке, смотрел на Дэна и почтительно молчал. Над его головой висела лампа – единственная во всем лагере. Поскольку здесь хранился стратегический запас оружия и огнесмеси, жечь свечи категорически запрещалось. Электричество подавалось от
