MAYDAY - Ксения Кантор
Один из них располагался у зоопарка, другой – возле заводских построек в Текстильщиках, еще один – за МКАДом, ближе к Одинцово.
– Выходит, они не пересекаются, – быстро сообразил Данила. – Значит, есть надежда, что второе метро не затоплено. Если так, через него можно попасть в любую точку Москвы, а также далеко за ее пределы.
– Не факт, – скептически протянула собеседница, – система туннелей располагается под грунтовыми водами. И, вероятней всего, второе метро тоже затоплено.
На карте было кое-что еще. Переплетение зеленых линий концентрировалось в самом центре столицы, их окружность едва выходила за периметр Кремля, однако, пара веток тянулись к окраинам.
– А это что? – поинтересовался Дэн, внимательно изучая чертеж.
– Самое интересное, – сверкнув глазами, сообщила девушка. – Смотри, вот здесь вход – она указала на точку внутри Кремля. – Отсюда можно попасть в сеть подземных лабиринтов. Они проходят под Кремлем и выводят в город.
Поглощенная своим рассказом, она совершенно отбросила стеснение. С разметавшимися по плечам волосами девушка водила пальцем по карте. Шелковистые пряди завораживающе блестели в свете лампы, отвлекая внимание Дэна от карты. Хотелось прикоснуться, ощутить на пальцах невесомый шелк ее волос. В какой-то момент их взгляды встретились. И снова как в первую встречу, он увидел в ее глазах облака, и несравненное чувство полета. Серебристый цвет радужки сгущался к центру, превращаясь в дымчатый антрацит. Точь-в-точь как небо, когда, взмывая ввысь, внезапно оказываешься в ловушке грозового фронта. Ее глаза манили глубиной, таили в себе свободу, бесконечность. Именно в них свое отражение Дэн любил больше всего. Она всегда смотрела на него так, словно в его власти было остановить это безумие. Тогда и сейчас.
На удачу Кристина была слишком увлечена, чтобы заметить его замешательство. Перегнувшись через гостя, она выхватила один из рулонов, хранившихся за кроватью. На секунду он ощутил аромат свежего яблока, весны, нежности и юности. Что это? Коньяк… или многодневное воздержание? Размышляя, Данила вдруг понял, в какой сложной ситуации оказался. Она – до невозможности ароматная, нежная, а он захмелевший и явно плывущий не к тем берегам. И сил остановиться нет.
Кристина села на кровать и развернула на коленях очередную схему. Благодаря краткой передышке, Дэну удалось совладать с разыгравшимся воображением и взять себя в руки. Он попытался сосредоточиться на карте. К его удивлению, это оказался план Кремля.
– Откуда ты все это узнала?
– В архиве нашла, – пояснила она, вглядываясь в его лицо, обычно хмурое и отстраненное, а сейчас такое спокойное, почти добродушное. И вдруг спросила, – почему ты улыбаешься?
– Забавно… все в лагере, так или иначе, готовят пути отступления. Радист рисует точки выживших на карте. Сокол грезит атомными реакторами, кораблями, Сибирью и еще бог знает чем, Док корпит над спасительной сывороткой. Ты изучаешь подземные туннели. Все мы лелеем мечту о безмятежном крае, где сможем спастись. Так ведь, Кристина?
Оставив карты, девушка с интересом взглянула на гостя.
– Верно, Данила, у всех есть план. А что у тебя?
Вопрос застал врасплох. До Кремля Данила думал, что спасется на острове. В Кремле понял: спасение в одиночестве. А теперь даже не знал, во что верить. Все казалось обреченным.
– Со мной все непросто. – усмехнулся он. Затем, явно желая сменить тему, вновь обернулся к стене и предложил, – стоит показать карту Соколу.
– Наверно, ты прав. Но ты не ответил на вопрос…
Послышался тяжелый вздох. Да, от этой девчонки так просто не отделаешься.
– У меня есть остров, если лагерь не выстоит, мне есть где укрыться – честно ответил он и открыто посмотрел ей в глаза.
Некоторое время она изучала его лицо, стараясь разгадать и понять. И, кажется, ей удалось нащупать первые, едва заметные ниточки, ведущие в его мир. Дэн избегал любой привязанности, любой близости, потому что боялся потерь. Как известно, они всегда сопряжены с болью. Кристина об этом знала не понаслышке. Не было ни дня, чтобы она не вспоминала о родителях.
– Да, я понимаю, – пробормотала она. – Насчет карты… для начала хотелось бы выяснить все самой. И еще, пожалуйста, не рассказывай никому о дровах. Эта комната, – она махнула рукой в сторону окна, – угловая. Сквозняк мгновенно выдувает тепло и мне не хватает установленного пайка. Приходится… импровизировать.
Взгляд Дэна невольно потеплел. Надо же молодая, совсем еще девчонка, а как-то крутится, добывает дрова, заботится о себе, брате. В груди всколыхнулось уважение и что-то еще, едва уловимое, нежное, прошлось легкой щекоткой и затаилось. Совсем некстати вдруг бросилась в глаза ее тонкая, совершенно не по погоде куртка. Если бы не длинный шарф, намотанный в три слоя вокруг шеи, наверное, девчонка совсем бы околела. И растоптанные ботинки со сбитыми носами, по которым давно плакала помойка. И где только такие отхватила? На крючке у стены висела такая же тонкая курточка, чуть меньшего размера. И стало ясно – брат тоже совершенно не готов к зиме.
– Не переживай. Я не скажу.
Эти слова немного разрядили обстановку. Девушка робко улыбнулась и вновь посмотрела на него своим особенными, удивительными глазами.
В ту же секунду в голове сработала сирена, давая понять – пора уносить ноги!
– Спокойной ночи, – кивнул он и шагнул к двери.
– И тебе, – прошелестела в ответ девушка.
Пока спускался по лестнице, прокручивал в голове строки:
…твои глаза как облако тумана, как два прыжка из темноты…где он мог это слышать?
Через минуту Данила уже шагал к Арсеналу.
Наконец, этот долгий, богатый на события день подошел к концу. И надо признать, его завершение стало самым светлым моментом. Все же помочь хорошему человеку, всегда приятно. А Кристинка была хорошей.
Невольно по губам скользнула мимолетная улыбка. Он ни секунды не сомневался, этой ночью перед выездом снова увидит в окне знакомый силуэт. Она провожала его в каждый рейд. Сначала думал, девушку просто мучает бессонница, ведь многие в лагере страдали от кошмаров, но довольно скоро вычислил: свет в ее окне горит лишь в те ночи, когда его команда выступает в рейд. От этих мыслей неизменно теплело в груди. Не спит, провожает, значит, не безразличен. Чем-то зацепил, понравился. Из всех солдат (а их здесь было немало) почему-то выбрала именно его.
И он решительно не понимал, как к этому относиться. Девушка влекла своей недоступностью, закрытостью и этой загадкой в глубине серых глаз. Одна часть Данилы тянулась к ней, другая же злобно кричала – не лезь! Он слишком хорошо усвоил уроки прошлого.
