Стефани Майер - Сумерки

Когда я спустилась, Чарли уже заканчивал завтракать. Он мгновенно уловил моё настроение.

— Замечательный день, — заметил он.

— Да, — с улыбкой согласилась я.

Он улыбнулся в ответ, в уголках его карих глаз появились весёлые лучики морщинок. Когда Чарли улыбался, становилось понятно, почему моя мама так рано выскочила за него замуж. Да, к тому времени, как я его узнала, юношеское обаяние померкло. И густая шевелюра, такого же цвета, как моя, постепенно редела, открывая всё больше его лоб. Но стоило ему улыбнуться — и я видела человека, который сбежал вместе с Рене, когда она была всего лишь на два года старше меня теперешней.

Завтракала я в прекрасном настроении, созерцая пылинки, пляшущие в лучах солнца. Чарли попрощался, вышел на улицу, и я услышала, как отъезжает его машина. Выходя из дому, я помедлила, задержав руку на дождевике. Оставлять его дома значило бы испытывать судьбу, и, со вздохом перекинув куртку через руку, я вышла на улицу, в яркий свет, который не видела уже несколько месяцев.

Приложив серьёзные усилия, я опустила оба стекла в кабине пикапа почти до предела. В школу я приехала одной из первых — так торопилась выйти из дома, что даже не посмотрела на часы. Припарковалась и направилась к скамейкам для пикника, расположенным с южной стороны здания кафе. Они были ещё немного сырыми, так что дождевик пригодился. Домашняя работа была сделана — результат бедной событиями светской жизни. Но я вспомнила, что, кажется, не исправила несколько ошибок в задании по тригонометрии. Достав тетрадь, я начала старательно перепроверять свои записи, но какой-то частью сознания словно бы грезила наяву, наблюдая, как солнечные лучи играют на красной коре деревьев. Рука автоматически черкала что-то на полях тетради. И через несколько минут я осознала, что нарисовала пять пар чёрных глаз, теперь пристально смотревших на меня со страницы. Я быстро стёрла их ластиком.

— Белла! — окликнул меня кто-то, кажется, Майк.

Я огляделась и обнаружила, что пока я сидела, погрузившись в свои мысли, народу вокруг заметно прибавилось. Все были в футболках, некоторые даже в шортах, хотя температура наверняка не поднялась выше шестнадцати. Ко мне шёл Майк, одетый в шорты цвета хаки и полосатую майку для регби, и махал мне рукой.

— Привет, Майк, — откликнулась я и помахала ему в ответ. В такое утро хотелось радоваться всем и каждому.

Майк подошел и сел рядом со мной. Аккуратные пёрышки, в которые были уложены его волосы, светились золотом, на лице сияла широкая ухмылка. Он был так счастлив видеть меня, что я не могла не почувствовать благодарность.

— Никогда раньше не замечал — у твоих волос красноватый оттенок, — сказал он, ловя пальцами прядь, трепетавшую на лёгком ветерке.

— Только на солнце.

Я поёжилась от неловкости, когда он заправил прядь мне за ухо.

— Классный день, правда?

— То, что я люблю, — согласилась я.

— Что вчера делала? — в его голосе прозвучали собственнические нотки.

— В основном, трудилась над сочинением, — я не стала уточнять, что дописала его — не стоит выглядеть таким уж ботаником.

Он хлопнул себя ладонью по лбу:

— Ах да, в четверг сдавать, правильно?

— Хм, думаю, в среду.

— В среду? — он нахмурился. — Плохо. А о чём ты писала?

— Является ли подход Шекспира к описанию женских характеров женоненавистническим.

Он уставился на меня так, словно я заговорила на поросячьей латыни[9].

— Похоже, сегодня вечером придётся заняться, — сказал он и как-то сразу сдулся. — А я хотел пригласить тебя куда-нибудь.

— О! — он застал меня врасплох. И почему нельзя разговаривать с Майком спокойно, не испытывая неловкости?

— Ну, мы могли бы сходить куда-нибудь поужинать, а потом я бы поработал, — он с надеждой улыбнулся.

— Майк… — ненавижу, когда меня ставят в затруднительное положение, — не думаю, что это хорошая идея.

Его лицо вытянулось.

— Почему? — спросил он, насторожившись. Я подумала об Эдварде, гадая, вспомнил ли о нём и Майк.

— Я думаю… и если ты кому-нибудь передашь то, что я сейчас скажу, я тебя поколочу. Я думаю, это ранит чувства Джессики.

Он был смущен — явно ни о чём подобном не задумывался.

— Джессики?

— Майк, да ты что, слепой?

— О! — выдохнул он потрясённо. Я воспользовалась этим, чтобы закончить разговор.

— Пора на урок, мне нельзя снова опаздывать, — я собрала книги и тетради и запихала их в сумку.

Мы молча шли к третьему корпусу. Майк размышлял. Надеюсь, его мысли текли в правильном направлении.

Когда я встретила Джессику, та просто лучилась энтузиазмом. Вместе с Анжелой и Лорен она собиралась сегодня съездить в Порт-Анжелес, чтобы купить наряды для вечеринки, и звала меня с собой. Я была в нерешительности. В одной стороны, замечательно было бы прокатиться с подружками. Но там же будет Лорен. И кто знает, может, у меня появятся другие занятия на вечер… Нет, вот чего точно не следовало делать, так это позволять себе слишком уж предаваться мечтам. Конечно, я радовалась солнцу, но моя сегодняшняя эйфория объяснялась не только этим. Далеко не только этим.

Поэтому я не сказала ни да, ни нет, сославшись на то, что сначала нужно поговорить с Чарли.

По дороге на урок испанского Джесс болтала только о вечеринке. И вернулась к этой теме, как только прозвенел звонок с урока, как будто и не прерывалась. И по дороге на ленч трещала всё о том же. Я почти не слышала её, охваченная предвкушением встречи. Я страстно, почти болезненно жаждала увидеть не только его, но и всех Калленов, чтобы проверить терзавшие меня подозрения. Войдя в кафе, я похолодела от страха. Могут ли они узнать, о чём я думаю? А потом меня пронзил другой вопрос: захочет ли Эдвард снова сесть рядом со мной?

Как всегда, я первым делом посмотрела на стол Калленов и страшно запаниковала, когда обнаружила, что он пуст. С постепенно угасающей надеждой я пробежалась взглядом по всему залу кафе — вдруг Эдвард снова ждёт меня за отдельным столом? В переполненном зале не было тех, кого я так горячо желала видеть.

Не в силах бороться с нахлынувшим на меня чувством одиночества и опустошённости, я поплелась за Джессикой, даже не пытаясь притвориться, что слушаю её.

За нашим столом уже сидела обычная компания. Рядом с Майком был пустой стул, но я прошла мимо него и уселась рядом с Анжелой, краем глаза заметив, что Майк вежливо отодвинул этот стул для Джессики, и она просияла в ответ.

Анжела задала мне пару вопросов о сочинении, и я ответила, как смогла, преодолевая охватившее меня отчаяние. Она тоже пригласила меня поехать с ними, и на этот раз я согласилась, ухватившись за возможность хоть как-то отвлечься.