Меч Тамерлана - Кретова Евгения

Светловолосый юноша воровато огляделся, посмотрел на Антона, но, видимо, не приняв его за серьезного свидетеля, прошептал:

– Вот за что люблю тебя, так за смышленость твою, Ярослава, за ум твой и глаз наметанный… Говоришь – и как в воду глядишь: замочек-то на меня поставлен. А ты ведунья, смертная… Чуешь разницу?

Ярослава лукаво усмехнулась:

– Чую. Теперь чую. – Что-то в ее взгляде заставило Антона насторожиться. Берендей же, не заметив подвоха, просиял. – Говори, как отпереть.

– Говорю же: он в заподкладку плаща своего меня воткнул, а ты с алатырем. Он путь откроет и проведет. Как сюда провел, так и отсюда.

Ярослава хмыкнула, снова достала из сумки камень – Антон теперь смотрел на него во все глаза: что такое алатырь-камень, он слышал, и не раз… в сказках.

– А он что… настоящий? – прошептал, рассматривая поблескивающий кристалл на ладони девушки.

Ярослава глянула на него коротко, фыркнула, но отвечать не стала. Снова очертила круг в воздухе, встала в его середину.

– Значит, мы сейчас внутри плаща Поводыря, так? – уточнила. Берендей с готовностью кивнул. – Ну, добре…

Склонившись над камнем, девушка прошептала:

– Одна тропка, две калитки. Троекратно помолюсь, на четыре сторонки поклонюсь, а на пятую – провалюсь до чертогов навьих, до моста Калёного[20], до реки Огненной, что живой водой полна по правому берегу да мертвой – по левому. Пройду, прошагаю, зарею обернусь, в землю поклонюсь. Отворяй врата мне, верный бел-горюч камень!

И верно: камень в ее руках раскалился добела, заискрился красными всполохами, осветил лицо Ярославы. А в лучах его Антон успел разглядеть земли мрачные, сырым пеплом засыпанные да огненной рекой, будто лавой, освещенные. Открыв рот, смотрел, как марево, мелькнув, сменилось знакомым, человеческим пейзажем: белые скалы, руины средневекового поселения, тощие, не укрытые листвой ветви и неестественно синее небо. Ярослава поймала его взгляд, поманила к себе. Позволив рассмотреть видение, спросила строго:

– Куст видишь? Вот тот, тощий, у тропинки. – Антон кивнул. – Иди на него, да не мешкай, в междумирье не останавливайся!

Ярослава опустила камень, положила его под ноги. Видение тут же разрослось в полный рост Антона. Молодой человек, помедлив мгновение, подошел к самому его краю, застыл, словно у зеркальной рамы, заглянул внутрь: вот под ногами пол каменный, плиты ровные, золотистые. Тонкая полоска огненной дымки, а за ней – песок серый, пепел вперемешку с костями и мертвой листвой. А за ним – еще одна огненная рамка, и за ней тропа горная, у которой покачивал ветвями тот самый тощий куст.

– Глаз не закрывай, – услышал за спиной голос Ярославы и почувствовал, как она легонько подтолкнула его вперед.

Антон послушно вытаращил глаза, потому что хотелось зажмуриться от страха, и шагнул вперед. В нос ударил горячий серный запах, а следом – уже знакомый, чистый и легкий, как перышко, горный, пропитанный солнцем и вешними травами. Тело будто на плотную пелену нарвалось, Антон почувствовал, как невидимая преграда сопротивляется, не пуская к кусту. Он смотрел на него безотрывно, как и советовала Ярослава, тянулся к нему руками. Ветки ближе. Еще, еще… Пальцы уже почти смыкаются над набухшими почками, липкими от смолы. Еще одно усилие, последний рывок.

Антон вывалился на острые камни горной тропы, ударился плечом об угол старого дома – штукатурка осыпалась мелким крошевом. Не успев сообразить и оглядеться, он кубарем полетел вниз, успев вцепиться в тощие ветки того самого куста, к которому направила его Ярослава. А ноги болтались над пропастью.

– Катя-я! – отчего-то слетело с его губ.

В это время Ярослава важно двинулась следом за ним из Храма Доли. Уже шагнув за его пределы, ступив на покрытую мертвой листвой землю Нави, девушка обернулась к Берендею, выставила вперед свободную руку, не позволив ему ступить за собой следом, – на ладони другой уже горел подхваченный с пола алатырь, – проговорила строго:

– А ты, любый мой, здесь побудь… – и толкнула его от себя.

– Ярослава! – опешил Берендей.

– Прав Поводырь, тебя отыскать проще простого, только ступи на землю людскую, – деловито объяснила Ярушка. – А по тебе и Катю найдет Темновит. Посему посиди-ка ты здесь да не буди лихо, пока оно тихо.

У Берендея глаза загорелись, лицо побагровело от гнева:

– Ярослава!

Но девушка непреклонно покачала головой. Взмахнув рукой, она закрыла за собой проход, шагнула в мир людей… и тут же провалилась в бездну. Успев коротко взвизгнуть, она зацепилась за протянутую руку Антона, почувствовала, как кто-то более сильный тащит ее за шиворот вверх. Тесьма на горловине больно впилась в шею, ноги путались в поисках опоры, а глаза видели только невероятно синее небо, нагромождение гор и пыльный кувшин, шатко застывший на уступе.

– Да Хаос вас поглоти! – услышала она стон Данияра над головой.

А в следующее мгновение наконец спина почувствовала опору, руки вцепились в крепкие корни замершего над пропастью куста. Горло чуть отпустило, стало возможно дышать. Ярослава, перевернувшись, встала на колени. Пальцы инстинктивно ослабляли ворот, рот хватал воздух, пропитанный пылью и терпкими травами.

– Живы?! – раздался требовательный окрик Данияра. Ярослава неуверенно кивнула, покосившись на Антона: парень с ошалелым лицом и круглыми от ужаса глазами пялился в пропасть, из которой только что их вытянул Данияр.

– Живы… – просипел он, сглатывая липкую слюну.

– Какого лешего вы?!. – Данияр хотел выругаться, но вместо этого махнул рукой и нетерпеливо опустился на колено на краю обрыва, выглядывая что-то внизу. Правой рукой он схватился за голову, шумно выдохнул: – Вот же принесла вас нелегкая…

Ярослава, не в силах подняться, на четвереньках подползла к нему и заглянула через его плечо. Данияр смотрел на пыльный кувшин – медный, с высоким горлышком и острым носиком, – который зацепился за небольшой уступ далеко внизу Кувшин, похоже, был самый обычный. Что его разглядывать? Ярослава не раз видела такие на ярмарке, на лотках восточных купцов.

Перевела взгляд на Данияра:

– Чего там?

– Катя…

– Что?! – Ярослава не поверила. – Что тут произошло?

Девушка огляделась. Чуть выше по склону, у основания разрушенной сторожевой башни, стоял юноша. Судя по застывшему на безусом лице удивлению, человек неподготовленный и к магии не привыкший. При этом он держал за шиворот юную красавицу в старинном восточном костюме: платье-туника ниже колен, свободные брюки, широкие нарукавники, вышитые бисером, и яркий платок с налобником-полумесяцем. В похожих дочери богатых купцов из Персии хаживали в родной Тавде.

Округлившимися от удивления глазами незнакомка в восточных одеждах посмотрела на растянувшегося на камнях поводыря, Антона и саму Ярославу. В ее темных глазах мелькнула лукавая усмешка.

– Это не я! – крикнула она в спину Данияру – Я не виновата, что он упал и разбился! – Полоснув Ярославу взглядом, жестом профессиональной плакальщицы схватилась за голову – медные украшения на голове тихо звякнули – и запричитала: – Ай, какое горе. Теперь ваша подруга никогда оттуда не выберется! И все из-за этой лживой собаки! – Она кольнула взглядом державшего ее юношу и тут же, ловко вывернувшись из его рук, отскочила в тень – и будто растаяла в сумраке. – Мяу! – раздалось из темного угла: из полумрака на Ярославу уставилась рыжая кошачья морда.

Глава 11

Совет рода

Зал заседаний гудел, словно пчелиный улей. Под купольным потолком старинного здания с торжественными колоннами и мраморными барельефами бурлили, сливаясь в один, десятки голосов, пугая прижившихся здесь воробьев. Золото портьер полыхало в вечерних лучах, рассыпаясь огненными искрами в наполненных до краев хрустальных кубках гостей. Главы родов с представителями земель собрались вокруг стола-циферблата с шестнадцатью[21] отметками по окружности. Две золотые стрелки медленно совершали свой ход, отражая на лицах людей их заботы и тревоги.