Сумеречный приют - Алесто Нойманн
— Что с пятачком? — спросила она, намекая на подсохшую кровь под носом Харпера.
— Хаббл мне врезала, а потом мы спокойно поговорили. — Он широко улыбнулся. — Если Ник тоже захочет меня ударить, то я готов. Но от его хука я вылечу за пределы приюта. Пожалуйста, принеси меня обратно, ладно, Ник? Джессика будет скучать.
— Да не станет он тебя бить. — Изекиль подала руку сначала Харперу, а потом помогла подняться Нику. — Мы с Хаббл рассказывали все в красках, а железка как великодушный падре оправдывал твои мотивы.
— Правда? — Харпер перекинул восторженный взгляд на Ника.
— Правда. — Ник отряхнул пыль с белой рубашки. — Хаббл сама просила меня не калечить тебя за отравленный чай, и я, в целом, согласен. Она в порядке, я жив, а ты раскаивался так, что Изекиль постоянно жаловалась на кислый вкус вины во всем доме. Кажется, приходим к равновесию.
Вместо благодарности, Харпер снова крепко обнял Ника, и тот положил руку ему на спину.
— Я больше никогда… — Парень прервался, словно горло стянул непрошенный всхлип. — Ник, я обещаю, что буду нести за все ответственность. Я докажу, что достоин быть членом этой семьи.
— Я знаю. Поэтому я на тебя не злюсь.
Изекиль усмехнулась. Да, здесь определенно было гораздо лучше, чем в преисподней.
У человеческих созданий она очень многому научилась. Например, тому, что не существует ничего идеального. В каждой личности сочетаются небесные добродетели и адские слабости. Вопрос был в том, исходя из чего человек принимает решения.
Личная выгода или спасение ближнего?
Холодная месть или всепрощающее милосердие?
Мимолетное удовольствие или настоящая семья?
Последствия могли быть катастрофическими, даже если принятые решения основывались на самых добрых мотивах. Однако люди делали выводы и начинали ходить только теми тропами, которые вели к конкретному позитивному результату. Это в человеческом языке называлось “жизненным опытом”.
А то, что Харпер был прощен этими двумя, называлось “великодушием”. Раньше Изекиль казалось, что такие слова встречаются только в заповедях, а сами люди остаются легко поддающимися на соблазн.
— Ник, отряхни колено, — сказала Изекиль. — И пойдем, пока ты ещё где-нибудь не упал. У Хаббл инфаркт будет, если она ещё раз увидит тебя на полу.
Когда они приблизились к подвалу, демон снова взяла Ника под руку. Предстояло самое сложное — спуститься в мастерскую и не переломать то, что Хаббл с таким трепетом пыталась воскресить последние две недели.
— Осторожно наступай на первую ступень. Дальше я тебе помогу.
Ник кивнул и спустил железную подошву на каменную поверхность. Слегка пошатываясь, постарался перенести вес тела на эту ногу. Ну, уже неплохо. Каждый следующий шаг всегда легче предыдущего.
Внезапно дверь Сумеречного приюта снова распахнулась, грохнув другой стороной о каменную стену, словно сегодня у всех началось обострение. На крыльцо выскочила Джессика. Не утруждая себя приветствием, она выпалила все как на духу:
— Мне было видение. Я видела какое-то заброшенное кладбище и совсем новое надгробие с именем Харпера. Чуть дальше — крепостную стену и вековой дуб. Точно такой же, как в нашем Сумеречном приюте. А ещё в этих крепостных стенах были припасы. Очень много припасов.
Харпер, ещё секунду назад сиявший как начищенная монета, остолбенел, его брови вопросительно поползли вверх. Изекиль, совершенно не ожидавшая такого потока информации, слегка покачнулась на ногах и отрешенно запустила пятерню в пепельные волосы, переваривая сказанное. Само собой, совершенно забыв, что поддерживала Ника под руку. Тот, даже не услышав мрачного пророчества, рухнул в темноту, нисколько не расстроившись, что попадет в подвал быстрее нужного.
— Ха-а-а-аббл!
С грохотом летящей по каменистому склону чугунной ванны, он скатился вниз, сопровождая полет радостным выкриком имени любимой.
— Проклятье. — Демон стиснула переносицу пальцами и сморщилась.
Потом из подвала донесся ещё один возглас, который по громкости точно пересилил металлический гром падавшего Дровосека.
— Ник! Радость моя! — Секундная пауза. — А ЛЕСТНИЦА ТЕБЕ НА ЧТО?!
Ник
— Да куда ты столько дров-то толкаешь, это не сауна, — пробурчал Харпер, глядя на то, как Изекиль подкидывает ещё поленьев в уютно потрескивавший камин.
— Слушай, лягушонок, на улице осень, мы трясёмся, как собаки, Пушистый себе тоже нос отморозил. — Она подошла к креслу, на котором всегда спала, будучи в другом обличье. — Иди сюда, моё золотце.
Взяв Изюмку на руки, она крепко прижала питомца к себе. Даже лишившись воспоминаний и демонической силы, кот всегда приходил сюда отдыхать. Подставив пушистую голову острым ногтям Изекиля, почесывавшим его за ушком, он благодарно заурчал и с удовольствием устроился на её коленях.
Джессика сидела в кресле напротив, Харпер расположился на пушистом ковре, прижавшись затылком к её коленям.
Ник, всё ещё не веря своему счастью, сидел на диване, обнимая за плечи напрочь промерзшую в подвале Хаббл. Девушка закуталась в плед и выглядела, как сердитая гусеница. Из импровизированного кокона торчала только голова с забавным пучком на макушке.
Они только что доели последнюю порцию консервов, которая пока не несла опасности умереть от диареи. Джессика же наотрез отказалась от ужина и пила какой-то отвар, приготовленный Харпером. Он делал его из коры заповедного дуба, когда у кого-то случались проблемы с пищеварением.
Обычно этим кем-то был он сам.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Ник, кивая на кружку с тёплым чаем в руках Джессики.
— Больше не тошнит, но из меня словно душу достали. — Она улыбнулась. — А ты, Ник?
— Я теперь зверь-машина.
Хаббл, укутавшись в плед, едва смогла перевести на него озадаченный взгляд — тёплая ткань сковывала движения.
— Чего-о? Зверь-машина? Хорошо тебя перевёртыш в подвале приложил.
— Не так качественно, как тебя приложил фирменный чай от похмелья.
— Дерзишь. — Хаббл положила голову на грудь Ника. Потом перевела внимательный взгляд на Джессику. — Так, значит, ты видела какое-то кладбище, могилу Харпера и кучу припасов. Звучит так, будто тебя рвало настолько долго, что здравый смысл тоже утек по водостоку.
— Вспомни её видение про Ника, — осторожно напомнил Харпер. — Больше никакого игнорирования. Никаких самоволок. Если там была моя могила, значит, там была моя могила. Отнесемся к этому серьёзно.
— Но как такое вообще возможно? — Хаббл фыркнула. — Изекиль, есть мысли?
— Есть. — Она кивнула, задумчиво поглаживая Изюмку по голове. — Я могу показать, как это работает. Понадобятся твоя доска и мел.
— Давай на словах,
