Ученица Волхва - Иван Тарасов
Он зашёл в дом и увидел, что Арина уже накрыла стол остатками вчерашней еды. Она стояла у печи, её руки были испачканы мукой, а волосы слегка растрёпаны.
— Арина, — сказал он мягко, — ты не должна всё делать сама. Отдохни.
Она повернулась к нему, и в её глазах мелькнула благодарность, но она покачала головой.
— Не могу сидеть без дела, — ответила она. — Лучше буду полезной.
Еремей кивнул. Он понимал её. После всего, что она пережила, работа помогала ей отвлечься. Он заметил, что на ней всё ещё была грязная одежда, в которой он нашёл её в лесу. Она была изорвана и испачкана кровью.
— Дай мне свою одежду, — сказал он. — Я отнесу её Матрёне, пусть постирает. А тебе принесу что-нибудь чистое.
Арина кивнула и, не говоря ни слова, сняла с себя грязную рубаху и юбку. Еремей аккуратно сложил их и вышел из дома.
Матрёна жила в соседней избе. Еремей постучал в дверь, и через мгновение она появилась на пороге. Её глаза сразу же упали на грязную одежду в его руках.
— Это что? — спросила она, нахмурившись.
— Одежда Арины, — ответил Еремей. — Девушка, которую я спас. Ей нужно что-то чистое.
Матрёна взглянула на него с подозрением, но взяла одежду.
— Кто она такая? — спросила она. — Откуда ты её взял?
Еремей вздохнул. Он знал, что рано или поздно придётся объясняться.
— Нашёл её в лесу, — сказал он. — Она была ранена, испугана. Кто-то или что-то гналось за ней. Я не мог оставить её.
Матрёна покачала головой, но не стала спорить. Она знала, что Еремей всегда поступал так, как считал нужным, даже если это шло вразрез с мнением других.
— Ладно, — сказала она. — Постираю. Но ты будь осторожен. Люди уже шепчутся.
Еремей кивнул и, поблагодарив её, вернулся к себе. Арина уже вышла во двор и ставила садок для рыбы в ближайшем ручье. Она использовала остатки вчерашней еды как приманку. Еремей наблюдал за ней со стороны. Она двигалась уверенно, словно знала каждое движение наизусть. Видно было, что она привыкла к труду.
Когда она закончила, она вернулась в дом и начала убираться. Она подмела пол, вытерла пыль с полок и даже протерла странные фигурки стоявшие в углу избы. В обычном доме на этом месте были бы иконы, но в доме старика она не видела ни одной. Еремей смотрел на неё с лёгким удивлением. Она была не просто трудолюбивой — она была умелой.
К полудню Арина достала рыбу из садка. Она быстро её почистила, посыпала травами, которые нашла в огороде, и запекла в печи. Аромат разнёсся по всему дому, и Еремей не смог сдержать улыбки.
— Ты умеешь готовить, — сказал он, когда она поставила перед ним тарелку с рыбой.
— Это не сложно, — ответила она, слегка покраснев. — Мама учила.
Еремей кивнул и начал есть. Рыба была идеальной — сочной, ароматной, с хрустящей корочкой. Он смотрел на Арину и думал о том, как странно бывает жизнь. Всего несколько дней назад она была на грани смерти, а теперь сидела здесь, в его доме, и готовила ему еду. В глубине души он знал, что покой будет недолгим. Что-то шло. Что-то тёмное. И он чувствовал, что скоро им всем придётся столкнуться с этим лицом к лицу, но пока он просто наслаждался моментом, слушая, как Арина тихо напевает себе под нос, а запах печёной рыбы наполняет дом теплом и уютом.
___
Ночь опустилась на деревню, как тяжёлое покрывало. Еремей сидел у печи, попивая травяной отвар, когда за окном раздался шорох. Он замер, прислушиваясь. Ветер не шумел, и тишина была настолько плотной, что слышалось лишь потрескивание углей в печи. Но старик знал — это не просто ночь. Это предчувствие.
За дверью послышался скрип, словно кто-то осторожно шагал по старому деревянному крыльцу. Еремей взял посох, на котором всё ещё слабо светились защитные руны, и подошёл к окну. Во дворе, освещённом бледным светом луны, он увидел её — Кикимору. Её длинные, мокрые волосы свисали, как водоросли, а глаза светились, как угли. Она стояла, ухмыляясь, и в её руке блестела та самая цепь, которой она пыталась удержать Арину.
— Выходи, старик, — прошипела она. — Ты думал, что сможешь украсть мою добычу и остаться безнаказанным?
Еремей уже собирался открыть дверь, когда из тени за сараем вышел другой. Это был дворовой — дух двора, низкорослый, коренастый, с лицом, покрытым морщинами, как кора старого дерева. Его глаза тлели тусклым зелёным светом, а в руке он держал старую кочергу.
— Не тронь хозяина, — глухо прорычал дворовой, становясь между Еремеем и Кикиморой. — Это его земля. Ты здесь не хозяйка.
Кикимора засмеялась, но её смех звучал нервно. Она не ожидала встретить сопротивление.
— Ты думаешь, ты сможешь меня остановить, старый дух? — она щёлкнула цепью, и звон разнёсся по двору. — Я пришла за своим.
Дворовой не ответил. Он просто шагнул вперёд, подняв кочергу. Кикимора бросилась на него, но дворовой оказался быстрее. Он ударил её кочергой, и звон металла о металл раздался, как гром. Кикимора отскочила, шипя, как разъярённая кошка.
Еремей, воспользовавшись моментом, вышел на крыльцо. Он поднял посох, и руны на нём вспыхнули ярче.
— Кто послал тебя, Кикимора? — спросил он, стараясь звучать твёрдо
— Ты не стала бы приходить сюда просто так. Кто науськал тебя?
Кикимора замерла, её глаза сузились. Она явно не ожидала такого вопроса.
— Анчутка, — наконец прошипела она. — Он сказал, что ты украл то, что принадлежит болотам. Он сказал, что ты должен быть наказан.
Еремей почувствовал, как холод пробежал по его спине. Анчутка — мелкий, но коварный дух, известный своей злобой и любовью к интригам. Он часто стравливал других духов, чтобы развлечься.
— Анчутка лжёт, — сказал Еремей. — Я не крал ничего. Я спас жизнь той девушке, которую ты хотела утащить в трясину.
Кикимора заколебалась. Её цепь опустилась, и она посмотрела на дворового, который всё ещё стоял наготове.
— Если ты уйдёшь сейчас, я не стану преследовать тебя, — добавил Еремей. — Но если ты останешься, тебе придётся иметь дело не только с дворовым, но и со мной.
Кикимора зашипела, но её уверенность была подорвана. Она бросила последний взгляд на Еремея, затем на дворового, и, развернувшись, исчезла в
