Варвара Спиридонова, ныне покойная - Тата Алатова
— Вы поставили мою квартиру на прослушку? — шёпотом спросил Марк. — Я обращусь в полицию.
— Воля ваша, — пожала плечами Эльза. — Хотите выставлять себя сумасшедшим — кто же вам помешает? Физики все немного с прибахахом, это ни для кого не секрет.
Марк перегнулся через стол, взял с диванчика напротив дамскую сумочку и вытащил оттуда водительские права.
— Если я найду дома хоть одно устройство…
— Верните несчастной стриптизёрше её законные права! — искренне возмутилась Эльза.
И тут её лицо стало сосредоточенно-задумчивым, такое бывает у человека, который пытается что-то вспомнить.
— Кажется, фотографию именно этого человека Эльза разрезала сегодня утром маникюрными ножницами, — доверительно прошептала она.
Марк оглянулся. Возле барной стойки стоял молодой мужчина в нежно-розовом пушистом свитере. Должно быть, он ощутил сверлившие ему в спину взгляды и нервно оглянулся.
— Ты, — дёрнул он головой в сторону Эльзы, — преследуешь меня?
— И вас тоже? — обрадовался товарищу по несчастью Марк. — Вам она тоже говорит, что вы убили её? А старушка в шляпке уже приходила? А история про кошку и велосипед — каково?
— Не, мужик, тебе хуже, — сделал вывод человек в розовом свитере. — У меня как-то без старушек пока всё обходилось.
И, попятившись, он покинул бар.
Эльза взяла салфетку и что-то быстро на ней написала.
— После того, как вы убедитесь в том, что ваша квартира чиста от посторонних устройств, — произнесла она, протягивая Марку салфетку, — верните, пожалуйста, девушке её водительское удостоверение. Вот адрес.
Наутро, когда Марк, страдая от непривычного ему абстинентного синдрома, вышел в магазин за минералкой, напротив его подъезда стояла хрупкая девушка с длинными золотыми локонами и голубыми круглыми глазами. На ней было надето наивное платье с ромашками.
— Когда вы говорите, что фей не существует, то где-нибудь умирает фея, — сказала она нежно. — Не знали об этом, Марк Генрихович?
3
Грело неяркое августовское солнце, ранним утром субботы в парке было немного людей.
— Ладно, — сказал Марк, запивая булочку с отрубями кефиром, — а если бы я заказал, скажем, солистку группы «Во-Бра»?
— Чёрненькую или рыженькую? — живо уточнила белокурая нимфа.
Она сидела на скамейке, сложив босые ноги по-турецки, и подставляла нежное лицо солнцу.
Марк промолчал, не зная, что на такое ответить. К знакомству со супер-звёздами он не был готов совершенно.
— Думаете, легко было найти для вас такую девушку? — спросила нимфа, раскинув руки. — Это среди ночи-то! Нужно было, чтобы она уже спала, — вы же помните, что я умею вселяться только в спящих, правда? Потом — нужно было, чтобы у неё имелось подходящее для вас платье. Я просто с ног сбилась.
— И для чего вам понадобились такие усилия? Произвести на меня впечатление хотели? Так вот: я не впечатлён.
— Врёте, — не поверила нимфа.
— Вру, — согласился с ней Марк. — И что дальше?
— Мы можем покормить лебедей в озере, — предложила она.
Марк раздраженно махнул головой.
— Я имею в виду — что дальше в глобальном смысле? Допустим, я вам поверил…
— Правда? — подскочила она.
— Допустим, — с нажимом повторил Марк. — Давайте просто допустим, что вы говорите правду. Вы действительно призрак… как вы говорили?
— Варвара Спиридонова меня зовут, — сказала она с явным удовольствием.
— Призрак Варвары Спиридоновой… И я каким-то образом виновен в вашей смерти. Что дальше?
— Как что? — удивилась она. — Я буду следовать за вами, потрясая кандалами, повсюду, пока вы не сойдете с ума, как Офелия.
— С какими кандалами? Какая ещё Офелия? Что за бред вы несёте?
— Филологические закидоны.
— Ок.
Они помолчали, вполне довольные этим утром и этим солнцем. Марк пил кефир и жевал полезную для здоровья булочку, и белокурая нимфа ему нисколько не мешала.
Все настоящие, живые люди всегда мешали Марку. Ему было не комфортно от того, что они смотрят на него и разговаривают с ним, и что-то там про него думают, и все эти чужие эмоции пульсировали и пылали, заставляя его жмуриться и отступать. И если бы он действительно решил поверить в мистические сказки, то его единственным аргументом была бы вот эта вот сегодняшняя расслабленность, которую он никогда и ни с кем не испытывал.
Девушка, сидящая рядом с ним на скамейке, излучала нечто совершенно другое, не такое, что все остальные люди. Это было похоже на чистую родниковую воду, на рассеянный свет лампы дневного освещения, на запах обычного банного мыла без всяких ароматических изысков.
— Можем взять за отправную точку тот факт, что я уже достаточно сумасшедший, — сказал Марк, здраво оценив свои раздумья, — так что можете оставить свои кандалы при себе.
— Очевидно, что недостаточно, раз я всё еще здесь, — отозвалась нимфа довольно уныло. — Вы же знаете, что у всякого призрака должно быть какое-то незаконченное дело, удерживающее его на этой земле.
— Ваше дело — свести меня с ума?
— Я точно не уверена. Возможно, мне предстоит спасти планету?
— И почему такой мрачный тон? Что вас, собственно, не устраивает? — удивился Марк. — Как по мне, так вы отлично устроились: на работу ходить не надо, квартплату платить не надо, стареть тоже по желанию. Прыгайте себе из тела в тело, вот и вся забота.
— Да, — грустно согласилась нимфа, шевеля пальцами своих босых ног, — разумеется, вы правы. Меня всё устраивает.
Марк посмотрел на её поникшие плечи и протянул ей вторую булочку.
— Вещайте, — разрешил он. — Поведайте мне ваши печали.
Она встрепенулась и быстро заговорила:
— Понимаете, Марк Генрихович, всё это похоже на рождение и на смерть. Когда я попадаю в чужое тело, то это страшно и непривычно, и я ощущаю на себе все невзгоды, терзающие человека. У Марьи Михайловны, например, сильно болели суставы, я чуть с ума не сошла, пока добралась до вас. У вчерашней Эльзы было похмелье и разбитое сердце. Кроме того, надо ведь приспособиться к рукам этого человека, и к ногам, и к его голосу, и к тому, что он видит вокруг себя… А когда я покидаю их, то у меня всякий раз такое чувство, что я умираю
