Искра твоей души - Иванна Осипова
— Столько тайн!
— Придётся их разгадать, — тихо ответил Лазарь.
17
В подземелье я провела три дня. Об этом сообщила Фанни, когда я вернулась в свою комнату. В темнице я потеряла счёт времени, не спала ни минутки, отпугивая настырных крыс. Зверьки вылезали из тёмных углов, вертелись рядом, но наброситься не решились.
Я постоянно слышала возню животных и шум, который лишь отдалённо напоминал человеческие крики или стоны. Звуки из верхней части флигеля заставляли меня вздрагивать, будто кто-то сжимал сердце в кулак. Не знаю, как я не лишилась рассудка и не замёрзла. Плед Лазаря и хлеб, который я ела по маленькому кусочку, очень меня выручили.
Иногда секретарь появлялся из темноты, чтобы проведать меня и поддержать в минуту отчаянья. Одетый в чёрное, Лазарь всё равно был точно лучик солнца во мраке тюрьмы. О новом друге я думала с теплотой и волнением. Хромота не позволяла ему быстро скрываться. Вдруг он не успеет уйти, когда появится стража или оставит меня и больше не придёт⁈
Спустя трое суток в холодную камеру спустился гвардеец из охраны. Он так топал и громко бряцал оружием, что я успела сорвать с себя плед, свернуть и припрятать среди песка и осыпавшихся булыжников. Тело немедленно окатило ледяным воздухом. Как бы я выдержала заточение без помощи Лазаря⁈
— Эй, эрри! — окрикнул меня страж. — Живая⁈
Я не ответила, но подошла к решётке, гадая, что ещё задумала Кларисса. Через минуту я медленно поднималась по кривой лестнице. Меня шатало, двор перед резиденцией показался подёрнутым дымкой. Всё вокруг выглядело точно полустёртая картинка. Свет ослепил меня. Я думала только о горячей ванне и постели, но стоило переступить порог комнаты и перекинуться парой слов со служанкой, как появилась Герата.
— Идём, — без предисловий заявила она. — Хозяйка желает, чтобы при ней находились обе ведьмы.
Фанни прижала руки к груди и смотрела на меня с жалостью. Прислуга в особняке хорошо понимала, что чувствуют после «комнаты смирения».
Я отряхнула платье от налипшего песка и расправила плечи.
— Если эрри Уикфил приятно видеть помощницу в таком виде, то я готова.
— Клариссе дела нет до твоего вида, мыслей или чувств, — фыркнула Герата.
Я тёрла глаза, пока мы шли. Веки упрямо слипались, а сознание погружалось в непреодолимую дремоту: пришлось несколько раз ущипнуть себя.
До наступления настоящих холодов Кларисса любила заниматься делами в открытом павильоне. Он стоял в центральной части парка: резные колонны поддерживали крышу, засыпанную осенней листвой; аккуратно подстриженный кустарник прижимался к бортикам из светлого мрамора; у входа скучали гвардейцы в серых плащах.
Герцогиня собрала всех приближённых, а сама сидела в кресле сбоку от рабочего столика. На нём лежали бумаги и изящный кинжал, которым обычно вскрывали конверты.
Кларисса была всё так же обаятельна и мила. Она чарующе улыбалась, поглядывая на Эдама. Тот с готовностью склонялся к госпоже, получал порцию ласки, как верный пёсик при знатной даме. На меня мерзавец лишь покосился со злым недовольством и опаской. Мне сделалось противно и неуютно.
Лазарь стоял неподалёку и держал в руках папку с документами. Наши взгляды встретились, и искра во мне затрепетала будто пламя свечи от дуновения ветерка. Тёплая сила потекла под кожей. Чёрный, кажущийся пустым, глаз Лазаря вспыхнул гневом и каким-то безграничным отчаяньем.
«Я хочу защитить тебя, но должен подчиняться и ждать», — прочла я в этом взгляде.
«Всё хорошо. Я жива и выдержу», — мысленно ответила я, сдержав улыбку, предназначенную секретарю герцогини.
Маска безразличия и покорности пришлась к месту. Мне пришлось встать вместе с наставницей. Я и Герата замерли верной тенью подле госпожи.
— Ах, чудесная Тея! — воскликнула Кларисса. — Вижу, что ты обрела смирение. — Тут же она удивлённо приподняла тонкие, красивые брови. — Почему такая бледненькая, круги под глазами⁈ Совсем не спала? Ах да! Мелкие пакостники в подземелье вряд ли позволили тебе заснуть. А платье⁈ Ты всё больше напоминаешь Герату.
Рассмеявшись, эрри Уикфил тут же забыла обо мне. Она приняла от Лазара несколько бумаг, но быстро отбросила документы на столик. Ей не сиделось в кресле на атласных подушках.
— Нет! Я устала! — Кларисса поднялась, лукаво оглядела Эдама, повела плечами. — Не люблю скуку, а никто не развлекает свою хозяйку.
Эдам потянулся к ней, но Кларисса ловко ускользнула и, веселясь, подлетела к секретарю.
— Лазарь, милый Лазарь, а ведь как горяч был твой братец, — она положила ладони на плечи горбуна, прильнула, закружив на месте словно в танце. — Я не забыла его и часто думаю, похож ли ты на огненного мага в любовных делах.
Герцогиня без смущения погладила секретаря по торсу, обтянутому строгим сюртуком. Я задержала дыхание, в груди сделалось тесно и тяжело, неприятно заворочалось змеиным клубком.
Кларисса не унималась.
— Не сверли меня своим колдовским глазом, Лазарь! На девчонку ты смотришь совсем иначе: жарко, ласково, с желанием. Я всё замечаю.
Напряжённый, со сжатыми губами Лазарь выглядел деревянной куклой в руках хозяйки. Кларисса хохотала, откинув голову, но даже так она оставалась привлекательной. Полная жизни красавица могла позволить себе всё что угодно и не растерять очарования.
Я незаметно сжала кулаки. Как же мне хотелось воспользоваться магией кольца и залепить молнией в герцогиню!
— Ладно, не дуйся, мой чудесный Лазарь. — Она потрепала секретаря по щеке, точно несмышлёного мальчишку. — Я не ревную. Если уж вам с Теей приятны совместные утехи, то и мне не жалко. У девочки странные вкусы, но есть магия. Веселитесь, пока моя ведьма не превратилась в ходячую мумию.
Забавляясь, Кларисса посмотрела на меня, потом снова на Лазаря неожиданно ясным и цепким взглядом. Лёгкость мыслей и напускное веселье на время обманули нас, но внутри хозяйки продолжала существовать бездушная тварь с холодным разумом чудовища.
Она отпустила секретаря, птичкой вспорхнула с места и выглянула в сад. У эрри Уикфил сегодня было замечательное настроение.
— Ах, как давно мы не устраивали балов!
— Скоро бал начала зимы, моя любовь, — громко напомнил Эдам. — Маскарад…
Он злился и скрипел зубами, наблюдая за игрой Клариссы с Лазарем, впился пальцами в спинку кресла — того гляди разломает.
— М-м, а кто это у нас здесь? — спросила
