Искра твоей души - Иванна Осипова
— Такой тёплый, как зачарованный. — Я улыбалась, позабыв обо всех печалях.
Лазарь иронично приподнял бровь. Вторая часть лица, оплывшая от ожога, оставалась неподвижной.
— Вы знаете моё отношение к магии.
— Магия калечит, — кивнула я. — Моя магия исцеляет, но сегодня я навредила человеку.
— Он угрожал вам и поплатился за это, — произнёс Лазарь так твёрдо, словно знал, что произошло в парке.
16
Я рассказала Лазарю о мерзком поведении Эдама: с незаметной лёгкостью поделилась с горбуном переживаниями, точно он был моим давним другом. Мне хватило осмотрительности, чтобы не проболтаться о кольце Тиана и появлении несвойственной хранительницам магии.
Лазарь, слушая меня, как всегда, кривил рот и мрачнел, волна чёрных прядей закрывала обожжённую часть лица. О чём он думал в эту минуту?
— Скажите мне, если Эдам снова станет досаждать вам, — внешне холодно попросил секретарь. — И не вините себя. Негодяй заслужил наказание.
Он мягко коснулся моей руки, лежащей на перекрестье решётки, а я ничуть не возмутилась такой вольности. Мне не терпелось поделиться с Лазарем своими размышлениями. Недавно обретённый дар подсказывал, что этому человеку можно довериться. Может быть, оттого что я нередко замечала тёплый медовый свет в глубине чёрной радужки здорового глаза Лазаря. Этим он напоминал мне о маге, убитом в Каменном Клыке. Только бы искра не обманула меня!
— Даже Кларисса его презирает, хотя Эдам многое знает о делах герцогини и выполняет разные сомнительные поручения.
Я задумчиво откусила от мягкого хлебца, показавшегося необычайно вкусным. Забота Лазаря отозвалась теплом во всём теле, словно плед и еда правда были зачарованы. Будь на месте секретаря Тиан, он бы точно использовал магию артефактора, чтобы поддержать меня.
— Все мы исполняем поручения герцогини, — горько усмехнулся Лазарь.
— Возможно, он убивал ради неё.
— Почему вы так решили⁈ — горбун оживился и с необычайным волнением подался вперёд. — Он упоминал о таких заданиях⁈ Называл имена жертв⁈ Говорите обо всём!
Я растерялась, потому что не припоминала, чтобы Эдам откровенничал насчёт убийств. Прислушавшись к искре в себе, я ответила:
— Мой дар подсказывает. Не уверена, что это правда, но я так чувствую. Эдаму приходилось убивать.
— Не удивительно. — Лазарь разочарованно опустил голову. — Человек без чести и принципов.
— Не лучше и не хуже хозяйки, — не подумав сказала я и с тревогой всмотрелась в еле различимое в темноте лицо с резкими некрасивыми чертами.
Когда-то Лазарь говорил, что всей душой предан Клариссе и дому Уикфил.
— Вы опасаетесь: Лазарь — обманщик и донесёт герцогине?
— Не знаю. — Я была честна с ним. — Вы клялись хозяйке в верности. Тогда, у меня в комнате…
— Вы правы, — Лазарь будто бы виновато кивнул. — Слова были произнесены. Однажды и вы сказали, что довольны своей судьбой. Но разве это правда? У нас больше общего, чем вы думаете.
Мне почудилось волнение в его взгляде.
— Почему-то я доверяю вам. Терять мне нечего. Дома никто не ждёт Доротею Идрис. Я опозорила род.
— Глупости! — горячо воскликнул Лазарь.
Он всё меньше походил на недовольного и бесчувственного бумагомарателя. Захваченный неожиданными эмоциями, секретарь оттянул пальцем ворот и покрутил короткой шеей. Как же быстро я перестала замечать недостатки внешности Лазаря!
— Тея… — прохрипел он. — Твой поступок достоин уважения.
Лазар был заметно взбудоражен, забылся, обращаясь ко мне. Знакомые интонации, когда он произносил моё имя, заставили задрожать колени. О боги! Почему рядом с ним я всё время думаю о Тиане!
— Не каждый способен пожертвовать собой ради семьи, — с жаром продолжил Лазарь. — Редкая девушка твоего круга согласится пройти через Каменный Клык и ночь со смертником. Ты хрупкая, нежная, но очень смелая, — торопливо произнёс горбун. — Я просил… — Лазарь закашлялся, проглотив последние слова. — Тиан просил никому не доверять в доме Клариссы. Он забыл, что в особняке живёт бессловесная тень — секретарь эрри Уикфил. Лазарь не предал старого друга, не предаст и вас.
Я вздрогнула и изумлённо уставилась на него, чувствуя, как краснеют щёки.
— Откуда вы знаете⁈ Про Каменный Клык…
Он ответил не сразу, отступил в темноту, словно мой вопрос смутил его или застал врасплох. Лазарь вёл себя как человек, который сказал лишнее, а теперь стремился исправить оплошность.
— Легко догадаться, эрри Доротея, — теперь он вполне владел собой. — Вы говорили о Тиане. У вас его искра. Мой брат был магом, как я уже говорил. Я знаю о традиции «истинных жён».
Я согласно кивнула. Лазарь умён и сложил вместе простые факты.
— Ваш брат умер? Как и Себастиан? — осторожно спросила я. — Виновата Кларисса?
Горбун вернулся к решётке.
— Видите эту копоть? — Он указал на камни позади меня. — Магический огонь. Здесь проводили запретный ритуал.
Я окинула взглядом камеру: почерневшие стены, песок под ногами влажный, но в некоторых местах будто оплавился и лежал ломкими пластами. Это сотворили заклинания? Почему-то я вспомнила слова Гераты о ритуалах, способных убить целительниц.
Я посмотрела на Лазаря.
— Магический огонь? Ваше лицо⁈ Вы были здесь!
Он глубоко вздохнул, втягивая тонкими ноздрями холодный воздух.
— Плохое место. Десять лет назад здесь погиб брат Лазаря… Мой брат…
Он опять внезапно замолчал. Я заметила, что секретарь постоянно сбивался, говорил о себе в третьем лице, затем поспешно исправлялся.
— Лазарь пытался спасти брата… Я пытался… Жаль, что не знал правды, — обезличено проговорил горбун и махнул рукой, не желая продолжать разговор. — Старое дело. Не время и не место для объяснений.
Из множества роящихся мыслей я выудила одну.
— Что вы знаете о сестре Клариссы?
Лазарь нахмурился и прикрыл глаза, точно перебирая в голове невидимые бумаги.
— У герцогини не было сестры, — ответил он через некоторое время. — О ней никто не говорил. Жена старого герцога умерла при родах. Хозяин не взял в дом новой жены.
— Неужели никаких упоминаний⁈ В записях, документах? Герата знает о ней, но никогда не раскроет всех секретов.
Во мне зрело не любопытство, как можно было подумать, а нечто большее. Искра вела меня к разгадке тайны. К чему Кларисса готовила новую ведьму?
— Лазарь служит в резиденции двенадцать лет. — Он недовольно поморщился. — Когда я
