Последний демиург (СИ) - Хабарова Леока

Он бросил шар под ноги, и сфера со звоном разлетелась на тысячи осколков.

Глава тридцать первая

Треск. Кошмарный треск, будто дровосеки повалили разом сотню многовековых дубов, оглушил Вереск: вслед за стеклянным шаром вдребезги разлетелась бесконечная стена. Она хрустнула и лопнула, словно снежный наст под сапогом. Цепи, что сдерживали призрака, рассыпались. Их промасленные звенья зависли в воздухе.

Жуткий хохот не умолкал. Наоборот, он становился всё громче и громче, хотя безликой твари нигде не было видно. Призрак стал невидим для глаз, но наполнял собой каждый дюйм пространства.

– Что ты наделал? – крикнула Вереск Авану, силясь перекрыть треск, лязг и хохот.

Юный граф не шелохнулся. Не повернул головы, не откликнулся на зов, не сделал шага навстречу. Он напоминал истукана. Мраморную скульптуру, вроде тех, что украшают большой чертог. А вокруг парня дыбились мерцающие осколки и оставшееся от стены каменное крошево. С каждым витком вихрь обломков становился всё плотнее.

– Аван! – Вереск почём зря напрягала связки: шум поднялся такой, что даже кракен бы проснулся. – Аван!!!

Она протянула руку: надо вывести мальчишку из оцепенения и...

– Ах!

Парень вскинул голову, и Вереск отшатнулась: лицо Авана таяло, словно воск в раскалённом пламени. Черты текли, оставляя за собой пустоту.

– Прости... – прошептал несчастный, когда остались одни губы. – Я полюбил тебя, но не смог удер...

– Нет! – прорыдала Вереск, а лантийский граф рассыпался прахом. Неведомый ветер тут же подхватил останки Авана и закружил. – Нет! Нет! Нет!!!

– Да-а-а! – грохотал призрак тысячей голосов. – Да!

– Ты убил его! – Вихрь оторвал Вереск от пола, и она взлетела. – Зачем ты убил несчастного мальчика?

Гулкая темнота вдруг стала осязаемой. Пульсирующей. Вязкой. Живой и пугающей.

– Я? – в непроглядном мраке вспыхнула сотня жёлтых глаз с вертикальными зрачками. Они разом хмуро зыркнули на Вереск. – Убил? Ничего подобного. Я забрал. Теперь он живёт во мне. Они все живут во мне, Вереск.

– Мы все здесь, Вереск! – отозвался разномастный хор голосов. – И мы очень счастливы! Мы ждём тебя! Мы так ждём тебя! Иди к нам! Иди к нам, Вереск!

Мгла разинула пасть. Хищную. Кроваво-красную пасть с заострёнными зубами. Длинные шершавые языки метнулись к ней, но Вереск шарахнулась в сторону.

– Нет!

– Сопротивляться глупо, – рычал призрак. – Его судьба решена, а значит – и твоя тоже. Вы растворитесь во мне и мы станем едины. Я – ваш удел. Ваша судьба. Ваш рок и фатум. Приди же ко мне, глупая девушка! Приди и обрети покой, который заслужила!

– Нет! – Вереск распласталась во тьме, как бабочка в паутине, а со всех сторон к ней тянулись прозрачные бледные руки с осклизлыми узловатыми пальцами. Кошмарная пасть оскалилась ещё шире, а жёлтые глаза вспыхнули ярче. – Не-е-е-е-ет!!!

Языки, липкие от зловонной слюны, настигли её и обвили лодыжки, точно ремни. Корявые длани норовили коснуться лица, но Вереск билась и дёргалась, заливаясь слезами.

– Ты станешь самым сладким воспоминанием, – проскрипел призрак, и мгла набухла, готовая принять в своё чрево новую жертву.

Но вдруг ненасытное пузо лопнуло, как болотный пузырь: деревянная наяда вспорола мрак золочёной рукой, и в беспросветное марево с грохотом ворвалась...

– Легенда! – ахнула Вереск, и надежда вспыхнула в душе крошечной искрой.

Он пришёл! Он вернулся ко мне!

Вместе с кораблём в узилище хлынул свет. Яркий, но не слепящий. Снежно-белые паруса фрегата щёлкали, с палубы неслось многоголосое "Ура", на воду спустились первые шлюпы.

Спустились?

На воду?

Но...

Вереск не верила глазам. То, что ещё недавно было бесформенным сгустком мглы, приобрело ясные очертания: рифы и серое небо над ними, холодные сизые волны с белыми барашками на гребнях, чайки... Нет, не чайки. Буревестники. Туман...

Море! Откуда взялось море?

– Вот... стервец! – прошипел призрак. Сам он стал прозрачным, едва видимым, но огромным, как Солёный утёс. Десятки его рук по-прежнему удерживали Вереск, сотни лиц сменяли друг друга. Вместо волос на голове чудовища росли щупальца, а жуткого вида пасть разверзлась посреди тела: там, где положено быть желудку. С острых зубов капала желтоватая слюна. – Как он умудрился?

– Отпусти её! – Ладимир спрыгнул со шлюпа на ближайший валун. Сталь хищно блестела в крепкой руке.

– Какая встреча. – Монстр хохотнул, и мир вздрогнул от раската грома. Небо потемнело. – Ты что же, больше не боишься меня?

– Отпусти девушку, – хрипло повторил князь.

– Ей здесь не место. – Призрак сжал Вереск так, что кости хрустнули.

– Это не тебе решать.

– Вот как? – волны рядом с призраком вздыбились и закружились в водовороте, образуя водяную стену. – А кому? Тебе?

Даже сквозь гром и грохот Вереск расслышала, как Ладимир заскрежетал зубами.

Да что же это за чудовище? Какую власть имеет оно над князем?

– Ты уже не жилец, – усмехнулся монстр. – Тебе тут никого не спасти. Смирись. Твоя свеча угасла.

Свеча... Свеча угасла! О, милостивые небеса!

Вереск с тревогой поглядела на мужа, и сердце её сжалось. Как? Ну как она могла подумать, что он предпочёл ей Арабеллу? Что нарушил слово?

Как могла я сомневаться в нём?

Ладимир выглядел так, будто провёл последние месяцы в темнице на хлебе и воде, а то и без оных: заросший, грязный, исхудавший. Рубаха давным-давно перестала быть белой, глаза нездорово блестели, покрытые колючей щетиной щёки ввалились, но рука уверенно сжимала клинок, а губы кривились в ухмылке.

Он не боится, – поняла Вереск. – Он совсем не боится!

Мой герой!

– Твоя свеча угасла, – глухо повторил монстр, и свинцовые тучи вспыхнули от молний.

– Никогда не поздно зажечь новую. – Ладимир вытащил из-за пазухи шар. Совсем крошечный, не больше яблока. Внутри сферы трепетал огонёк...

– Мразь! – взревел призрак. Десятки молний вонзились в волны. Море вскипело, зашипело, пошло пузырями. – Слишком поздно: твоё время вышло! Ты всё равно погибнешь, глупец!

– Погибну, – кивнул князь. – Но сначала спасу её.

Он вскинул шпагу, блеснувшую в отсветах молний, и закричал:

– В атаку!

– В атаку! – моряки эхом откликнулись на зов своего капитана, и десятки вёсел дружно ударили по волнам.

Глава тридцать вторая

Залп был дан по команде. Ладимир приказал целить в острозубую пасть, но она глотала свинец, словно пилюли. Невредимый монстр хохотал под раскаты грома, чёрные волны вздымались и падали вниз, разбрасывая шлюпы, точно щепки. Вереск норовила высвободиться из мёртвой хватки костлявых пальцев, но тщетно: кулак, сжимающий её, оказался крепче гранита.

– Цепи! – гаркнул князь. Он вымок насквозь, но сумел подобраться к чудовищу так близко, как только возможно. – Цепи! Быстро!

– Гарпуны на изготовку! – расслышала Вереск знакомый бас. Боцман! – Пли!

Воздух наполнился свистом. Исполинские гарпуньи жала впились в рифы. От зазубренных наконечников к шлюпам протянулись железные хвосты: длинные цепи со звеньями, размером с кулак.

– Ах ты сукин сын! – прошипел призрак, и стена воды обрушилась на Ладимира. Когда вал схлынул, узкий каменный гребень оказался пуст: князя смыло в море. Вереск закричала и забилась в стальных объятиях, да всё без толку: монстр даже не заметил отчаянного сопротивления. – Никак не угомонишься? Пришло. Время. Умирать!

Молнии разорвали лиловое небо. Ураганный ветер скрутил свинцовые тучи, и смерч впился в тёмную воду, достигая самого дна. Обломки затонувших кораблей, полусгнившие скелеты, пустые бочки, ящики, оплетённые водорослями – всё поднялось в воздух и заплясало в леденящем душу хороводе.

– Пли-и-и! – проорал боцман, перекрывая вой ветра, и шлюпы откликнулись новой партией цепей.