Последний демиург (СИ) - Хабарова Леока

– Ррх-а-а-а-арррхг! – ревел призрак, а тело его каменело, покрываясь трещинами.

Это не простые цепи, – сообразила Вереск. – Из-за них нечто теряет силу: даже шевельнуться теперь не может!

Она вскинула голову и ахнула: чудовище лишилось лица. Всех лиц. На месте глаз, носа и рта чернел гладкий блестящий мрамор. Корявые руки тоже стремительно покрывались каменной коркой. И только жуткая пасть на пузе продолжала скалиться и шипеть.

Но вырваться не удавалось. Совсем не удавалось. Вереск дёргалась почём зря: хватка становилась только крепче.

Оно задушит меня! – с ужасом осознала Вереск. – Или раздавит, словно виноградину!

"Помогите!", – хотела крикнуть она, но вдруг вспомнила – спасать её некому: Ладимира проглотили чёрные волны.

Он умер! Умер! Его нет!

Боль и страх смешались в гремучую смесь, которая плавила душу. Щёки жгло от слёз, горячих и солёных, как море. Рассудок заволокло туманом отчаяния.

Что делать? Что же теперь делать? Бороться? Зачем бороться? Зачем жить, если рядом нет его?

Сил кричать не осталось, и Вереск тихо застонала, когда монстр воздел длань к лилово-чёрному, искрящемуся от вспышек молний, небу.

У меня нет прошлого, – подумала она, чувствуя, как сознание погружается в тёмное марево. – И нет будущего. Мне незачем жить.

– Держись, Вереск!

Сердце едва не лопнуло: князь, мокрый, точно мерфолк, вскарабкался на верхушку скалистого рифа.

– Держись! – хрипло крикнул он снова. – Не смей умирать!

Каменеющий призрак повернулся на голос. Твёрдая корка на бесформенном теле захрустела, покрываясь трещинами. Пасть открылась, обнажая ряды острых акульих зубов.

– Т-ты? – Голос напоминал скрежет ржавой пилы. – Т-ты с-сдох!

– Не спеши хоронить меня, тварь – Ладимир выпрямился во весь рост, широко расставив ноги. Буря трепала русые волосы и разорванную рубаху. В руке князь сжимал костяной охотничий рог.

– Т-ты не посссссме-ешь! – прошипел Безликий.

– Посмею.

– Т-ты погубишшшшь свой лучшшший мир ради жжжженщины?

– Без неё мне этот мир не нужен. – Князь вскинул руку и затрубил в рог. Сигнал прошёл сквозь шторм, как нож сквозь сливочное масло, отразился от мрачных небес и прокатился по свинцовым волнам. Рог ревел так, что, должно быть, в самой Лантии слышали.

Море за спиной Ладимира встало дыбом: фонтаны солёных брызг взмыли к лиловым тучам, и появился он...

Кошмарный монстр из древних преданий.

Ненасытное чудовище.

Жуткое порождение тьмы.

Кракен...

Огромный. Такой огромный, что даже скалы рядом казались игрушечными. Четыре жутких глаза горели огнём. Длинные щупальца оплели рифы.

Вереск сумела разглядеть шипы, покрывающие головоногое пепельно-серое тело с бледно-розовым подбрюшьем, но испугаться как следует времени не хватило: гигантский кальмар бросился на призрака. Безликий зашипел, разинув пасть, и хватка его ослабла. Вереск высвободилась из железных пальцев и... полетела вниз. Вот только упасть в воду не вышло: неутихающий смерч подхватил её и закружил в безумном танце.

Круг.

Ещё один.

Ещё.

И ещё.

И опять...

Вереск задыхалась, жадно хватая ртом воздух. Мимо проносились гнилые доски, обрывки парусов, человеческие кости. Она с трудом увернулась от тяжёлого кованого сундука, который едва не размозжил ей голову. Врезалась в дырявую бочку... Или бочка в неё? Ухватилась на лету за канат, не слишком соображая, зачем он ей нужен.

– Держись! – услышала сквозь шум и вой. – Держись! Я рядом!

Ладимир рядом. Рядом! Он спасёт меня! Спасёт!

Вереск озиралась по сторонам, но тщетно: за круговертью мусорного ветра ничего не было видно. Тайфун терзал её, вышибая дух. Снова, и снова, и снова...

– Руку Вереск! - орал князь. – Ну же!

– Не могу... Не могу дотянуться! – Она захлёбывалась потоками воздуха, выбилась из сил и уже совсем отчаялась.

Он схватил её за запястье.

Как ему это удалось, Вереск не представляла, но он сумел схватить её. Схватить и выдернуть из смертельных объятий смерча. Она больно ударилась о скалу, но Ладимир не дал ей рухнуть в море. Удержал. Вытащил. Прижал.

– Ты цела? – прошептал, касаясь губами макушки.

Вереск кивнула, давясь слезами, и вцепилась в мужа, как утопающий в обломок корабля. Уткнулась носом в широкую грудь.

– Ничего не бойся. – Князь погладил её по спине. – Я вытащу нас отсюда, слышишь?

Она снова кивнула и всхлипнула.

– Ты мне веришь?

Опять кивок: на слова не хватало сил.

– Вот и умница. – Горячий поцелуй обжёг мокрую от слёз щёку. – Я должен тебе признаться, Вереск. Момент, правда, не самый удачный, но...

Слова заглушил рёв: щупальца кракена сокрушили гряду рифов, а Безликий ответил на атаку шквалом молний. Легенда, слава небесам, успела уйти на приличное расстояние, правда Вереск не сомневалась, что команда в скором времени развернёт фрегат.

Они ни за что не оставят своего капитана!

– ...но тянуть дальше нельзя. – Князь чуть отстранился. – Вереск... Не знаю, поймёшь ли ты, но я... Дело в том, что я не князь Ладимир.

Глава тридцать третья

Мысли скакали в голове, как кузнечики. Сбивались в кучу и тут же рассыпались бисером.

Не Ладимир? Как же... Как же так? А кто? А кто тогда?

– Кто же ты? – прошептала Вереск, но гром проглотил слова, а молния вонзилась в море совсем рядом. Вода покраснела от алых всполохов. Волны, одна выше другой, с грохотом обрушились на скальные рифы.

– Нельзя оставаться здесь! – крикнул тот, кого она считала Ладимиром. – Реальность вот-вот по швам треснет. Ты должна помочь мне, Вереск. Вереск? – Он тряхнул её за плечи. – Слышишь меня?

– Помочь? – пролепетала она. – Но...

– Не время сейчас для твоих чёртовых "но"! – рыкнул князь и вперился в неё взглядом. – Слушай...

Почерневший небосвод вспыхнул и тут же содрогнулся от череды громовых раскатов. Вереск дрожала, как осиновый лист на холодном ветру. Она до крови закусила губу, чтобы хоть немного сдержать слёзы. Не помогло.

– Это не трудно. – Князь сжал её ладонь. – Просто представь место, где мы были бы в безопасности, а я перенесу нас туда. Хорошо? Только вообразить надо чётко. Во всех деталях. Давай же, Вереск. Сконцентрируйся. У тебя получится. Ну же, милая!

Она зажмурилась. Рёв бури отвлекал и сбивал с толку. Море плевалось солёными брызгами. Призрак хохотал загробным смехом, а кракен издавал странные звуки, похожие на пронзительный свист. Но... Всё это – лишнее. Лишнее. Ничего этого нет.

Ничего. Этого. Нет.

Ничего нет.

Ничего и никого.

Никого кроме меня. – Вереск крепче ухватила мужа за руку. Переплела пальцы. – Никого кроме него.

Есть только мы.

И в этом мире мы одни...

Яркая вспышка.

Не просто яркая – ослепляющая. Вспышка, а потом – удар. Ощутимый, хотя и не резкий. Земля и небо поменялись местами. Реальность кувыркнулась и опрокинулась вверх тормашками. Вереск упала на траву. Сочно-зелёную и мягкую, точно ковёр.

Мгновение, что длилось дольше вечности, она лежала недвижно, созерцая бескрайнее голубое небо, по которому плыли облака. Белые. Пушистые и огромные, словно дивные сказочные замки.

– Жива? – прохрипел Ладимир. Он растянулся рядом. Насквозь мокрый, растрёпанный, в изорванной, подозрительно порозовевшей, рубахе. Грудь князя часто вздымалась: он дышал тяжело и неровно.

– Жива, – откликнулась Вереск и села.

Села и... ахнула.

Пустошь! Надо же! Вересковая пустошь! Мириады розовых цветов, пряные летние ароматы, бабочки, ласковый тёплый ветерок. И никаких тебе чудовищ. Никаких молний, никаких волн высотой с башню...

Место, где мы были бы в безопасности.

– Забавно, – усмехнулся князь и перевернулся на бок.

– Что забавно? – Вереск приметила, что Ладимира трясёт, как от озноба.