Яду, светлейший? - Ольга Викторовна Романовская
– Что вы себе позволяете?! – прошипел инквизитор, вновь обретя возможность говорить.
– Для вашего же блага притворитесь моим любовником, – шепнула ему в лицо и, отстранившись, потащила к освободившемуся столику.
Настороженные, враждебные взгляды никуда не делись.
Глаза поневоле раз за разом обращались к двери во внутренние помещения. Ушел Юргас или притаился где-то там, подслушивает, выжидает? Поддержит ли Линас мою игру? Самое гадкое, поведать ему правду я не могла.
– Вы напились? Это многое объясняет. Да еще сразу из двух рюмок…
Инквизитор брезгливо принюхался:
– Абсент. Не слишком ли крепко для девушки?
Будто оправдываясь, смутилась:
– Я чуть-чуть, для настроения. Садись! Нам еще столько всего нужно обсудить до отъезда. К примеру, мое платье. Не могу же я предстать перед твоими родителями, одетая как нищенка.
Говорила и говорила, всякую чепуху, не давая вставить ни слова. Только инквизитор откроет рот, как я ему про соседку, стоптанные башмаки и «Я так тебя люблю, как мне повезло!» Каких трудов стоило изображать эту беззаботность! Зато своего я добилась, усыпила бдительность наемников. Потеряв к нам всякий интерес, они вернулись к прерванной игре. Юргас тоже не показывался: помиловал Линаса на этот раз.
– Уфф!
Разом обмякнув, расслабившись после долгого напряжения, залпом выпила то, что налила себе еще до встречи с инквизитором.
Крепко, говорите? Абсент показался мне горькой водичкой.
– Ну и что это было? Что за спектакль?
Линас хмурился, по-прежнему не понимал, что происходит.
Пожала плечами:
– Жизнь вам спасала. Можете не благодарить. А теперь не сидите сычом, тоже что-нибудь закажите. И не вздумайте размахивать королевским мандатом и задавать вопросы местной публике! Их много, вы один, закопают на заднем дворе и не поморщатся.
Инквизитор попался догадливый:
– Тогда, видимо, нам действительно лучше обсудить предстоящую поездку к родителям. А остальное – потом, наедине, в другом месте.
Глава 11
Не знаю почему, но я не рассказала Линасу о встрече с Юргасом, соврала, будто наведалась в трактир в расстроенных чувствах. Зачем поцеловала? Так контингент своеобразный, лучше изобразить любовь, чем потом писать объяснительные на могиле:
– Я, знаете ли, не горю желанием близко познакомиться со следователем, мне и вас, светлейший, хватает.
– Целуетесь вы неплохо, – инквизитор скромно оценил мои способности соблазнительницы.
Обиделась:
– Неплохо? Да я ведьма!
Я ему жизнь сохранила, а он!.. Мог бы хотя бы из вежливости приукрасить собственные ощущения.
– Не вижу связи.
Принюхавшись, Линас рассмотрел на просвет бутыль с абсентом и, прищурившись, неожиданно поинтересовался:
– А вы в курсе, что этот напиток запрещен к употреблению?
– Теперь да.
Что не помешало мне нагло, как дважды пострадавшей стороне, отправить в рот еще одну рюмку крепкой полынной настойки.
– Осторожно, он вызывает галлюцинации!
Фыркнула. Одна такая галлюцинация уже явилась ко мне в виде папочки, а вторая сидела напротив, читала мораль.
Подперев голову кулаком, полюбопытствовала:
– В кого вы такой дефективный? Мне тоже надо стать воблой, чтобы соответствовать светлому образу вашей невесты?
– В каком смысле? – нахмурился Линас.
Мои слова его явно задели, раз он, позабыв о вреде абсента, тоже налил себе немного в рюмку Юргаса. Открыла было рот, чтобы предупредить о последствиях, а потом вспомнила: Линас инквизитор, если бы новоявленный папочка заговорил свою посуду от чужаков, почувствовал бы.
– В прямом. Вы себя в зеркало видели? – Коварный абсент развязал язык, позабыв о последствиях, я болтала все, что думала. – Красивый мужик, молодой, образованный, кое-какие деньги имеются, потому как одеваетесь с претензией, девки гроздьями должны вешаться, вино рекой литься, всякие игры-шмыгры, друзья, а у вас ничего. Даже ничего с минусом. Бумажки, работа, инструкции, аттестации. Бэ!
Изобразила, будто меня тошнит.
– А вам не приходило в голову, что это норма?
Линас перекатывал рюмку между ладоней.
– Для восьмидесяти лет – да. Или вы за свою репутацию, – произнесла это слово по слогам, с легким оттенком пренебрежения, – боитесь?
– Может, и боюсь. А вы нет?
Запрокинув голову, рассмеялась:
– Вот и спите со своей репутацией! Пусть она вам детей рожает, в лобик по вечерам целует, а я молода и жажду удовольствий.
Хлебнув напоследок еще одну рюмку, явно лишнюю, поднялась из-за стола и, покачивая бедрами, направилась к игрокам в кости.
– Эй, мальчики, – грудью облокотилась о стол и призывно улыбнулась, – никто не хочет меня развлечь, а то даме скучно.
Спиной чувствовала недовольство Линаса, лопатками читала осуждение на его лице, может, даже брезгливость. А, какое мне до него дело! Спасла и все, разошлись наши пути-дорожки. Мне хотелось пить, танцевать, может, даже заняться любовью, чтобы перестать думать о Юргасе. Мрачные наемники за столом подходили идеально. Эти точно ни о чем расспрашивать не станут, не полезут в душу.
– Поссорилась с женихом, краля?
Мне тут же освободили место, поделились горьковатым элем.
– Что-то вроде того. Скучный он! И жуткая зануда, – крикнула, обернувшись к Линасу.
После приобняла бородача справа и доверительно шепнула:
– То ли дело ты! Утешишь ведьму?
Тот почему-то сразу напрягся, скинул мою руку. Да что такое-то?
– Тогда, может, ты? – предприняла вторую попытку.
Этот наемник оказался покладистее. Уютно устроившись у него на коленях, потянулась к стакану с костями.
– Эй, сейчас моя очередь! – возмутился парень с покрытым оспинами лицом, но бородач шикнул на него, и он засопел, сдался.
– Ну-ка, сейчас узнаем мою судьбу!
Я хорошенько встряхнула кости и высыпала их на стол. Конкретного вопроса не задавала, доверилась мирозданию. И оно выдало ответ: кубики замерли, дав в сумме двенадцать. Число сулило перемены, советовало хорошенько осмотреться, задуматься и, возможно, изменить свои приоритеты.
Взгляд сам собой обратился на Линаса, но стол опустел, инквизитор уже ушел. Мне тоже расхотелось испытывать судьбу в сомнительной компании. Будто бы внезапно протрезвев, осознала, в какие неприятности чуть не вляпалась, и поспешила распрощаться с новыми знакомыми:
– Ох, я быстренько, мальчики, до кустиков и обратно.
На самом деле возвращаться не собиралась. Хватит, сыта по горло трактиром Юргаса и его выпивкой!
А бородач странный. Выйдя на крыльцо, обернулась: не идет ли следом? Складывалось впечатление, будто он знал, чья я дочь, и не хотел связываться.
Шагнув на первую ступеньку, задумалась: пришел бы папочка на помощь, если со мной случилась беда, или, наоборот, только порадовался сломленной, посрамленной доченьке. Слабых легче подчинить себе.
Закат давно догорел, только едва различимая светло-сиреневая полоса пролегла над полями.
Легкий ветерок шептался в листве, скользил вверх по щиколоткам под юбкой.
Добираться до Малых ямок ночью пешком – дурная идея, но мне требовалось пройтись, привести мысли в порядок. Посему, поборов искушение взглянуть на бывшее родовое
