Путь наложницы - Татьяна Новикова

Потом, конечно, возвращалась. Куда деваться-то.

Но сейчас я даже не могла себе позволить импульсивно уйти.

Мне нельзя выказывать несогласие. Потому что… потому что, черт возьми, по сюжету он мой отец, и если он выгонит меня из дома – для меня всё будет кончено.

Пусть Линь Янь и проникся к Ми Лань симпатией, но это не значит, что он захочет поселить её в своем поместье.

Ну, даже если я где-то переночую, у того же Линь Яня. Одну ночь или две. Это ничего не изменит. Потом всё равно останусь бездомной, ославленная перед всем городом.

Что обо мне скажут люди? Какими эпитетами наградят?

Ми Вань занес прут. Первый удар пришелся по незащищенной руке. Сильный, болезненный, обидный до невозможности. Кожу обожгло. С губ сорвалось шипение.

Ещё вчера я думала, что он не посмеет меня высечь, ибо побоится гнева Су Мина. Оказалось, потерять денежки и подарки того он боялся сильнее, а потому не сжалился перед «опозорившей» его дочерью.

Удары посыпались градом. Отец не примерялся, куда бить, размахивая прутом во все стороны.

– Меня никто не видел этим утром, – бормотала я, закрывая лицо. – Никто не сможет тебя осудить. Я была осмотрительна. Я специально накрасилась так, что никто бы меня не узнал.

Он продолжал орудовать прутом, взгляд его был полон ярости.

Тело горело, а отец не собирался останавливаться.

«Он ведь так и убить меня может», – пронеслось в голове.

И тут появилось игровое уведомление: «В дверь стучат. Кто ваш ранний гость?

Сосед, который видел Ми Лань, идущую рано утром домой

Человек с подарками для невесты от имени господина Су Мина (-200 лепестков лотоса)

Случайный прохожий, услышавший крики из вашего дома”

Я даже не колебалась при выборе ответа. Наконец-то игра позволила мне хоть как-то выпутаться из передряги.

“Текущий баланс: 640 лепестков лотоса”

В комнату вбежала Фейту. Вид её был перепуганным, но она произнесла громко, во весь голос:

– Госпожа, там принесли подарки от вашего жениха! Я пока дверь не открыла, посыльный все еще ждет.

– Видишь?! – вскрикнула я, морщась. – Су Мин ничего не узнает. Я обещаю… обещаю больше так не поступать. Прости неразумную дочь, отец. Я всего лишь хотела напоследок попробовать свободной жизни. Моего лица никто не видел! Я смыла макияж только что, в водах реки.

Ми Вань остановился. Сделал глубокий вдох и сказал очень-очень тихо:

– Если кто-то донесет Су Мину, как ты себя ведешь – клянусь, я перед ликом богов откажусь от тебя как от дочери. Я изгоню тебя из дому. Я осрамлю тебя перед всем честным людом, сообщив о твоих похождениях. Тебе повезло, что я продал тебя господину Су и тот так щедр, что ежедневно подносит мне дары.

Папаша скрежетнул зубами и пошел осматривать новую порцию подарков.

А я рухнула на колени, всё еще инстинктивно закрывая лицо.

– Госпожа, вы в порядке? – Фейту склонилась надо мной.

Режим просмотра. Вне игрового контроля

Линь Янь вошел в темный вестибюль главного дома семейного поместья, усталость тянула его плечи вниз. Прислуга, мелькавшая в коридорах, старалась избегать его взгляда.

Буи, его слуга, следовавший за ним, спросил с заметной тревогой:

– Господин, вы сейчас же пойдете к старшему господину? Может быть, сначала отдохнете…

– Да, сразу к отцу, – коротко бросил он.

– Но… старший господин Линь будет недоволен тем, что вы не выполнили его поручение сегодня… – осторожно заметил Буи, не решаясь смотреть ему в глаза.

Линь Янь бросил яростный взгляд на Буи. Тот был ему очень близок, а потому иногда забывал свое место.

– Простите, господин, я лишь… переживаю за вас. В прошлый раз он…– начал Буи, но тут же умолк, осознав, что снова сказал лишнего. – Простите.

Линь Янь тяжело вздохнул и поспешил вперед по коридору.

Отец по обыкновению сидел в своем кабинете за массивным дубовым столом, заваленным документами.

Стоило войти, как старший господин Линь поднял голову:

– Ты принёс? – без лишних прелюдий спросил он, скрестив руки на груди.

Линь Янь выдержал взгляд отца.

– Нет. – Голос прозвучал ровно.

Выражение лица Линь Гэ едва заметно изменилось: уголки его рта чуть опустились, а глаза сощурились.

– Объясни, – коротко приказал он.

– Поскольку это дело связано с одним из принцев, я решил не рисковать, посылая своих людей на встречу. Ты сам сказал, что об участии нашей семьи не должно быть никому известно. Я подумал, что слишком подозрительно, если информатор так просто предложил передать сведения. Это могло быть ловушкой…

Линь Гэ медленно поднялся из-за стола. Подошел и остановился перед сыном. Не дав Линь Яню договорить, он резким движением отвесил ему пощечину.

– Ты подумал? – прошипел Линь Гэ, глаза сверкали от гнева. – Твоё дело разве думать? Твоё дело – выполнять всё, что я тебе поручаю!

Линь Янь сжал челюсти, не позволяя себе показать слабость, но в груди всё сжалось от знакомого чувства бессилия.

– И всё же, отец. Ты сказал, что не знаешь, кто передал тебе это сообщение. Если бы это была ловушка, и мой человек был бы пойман… – начал он, стараясь сохранить твердость тона.

Еще одна пощечина, сильнее, чем первая.

– Смеешь рассуждать, щенок? – рявкнул Линь Гэ. Голос эхом отразился от стен комнаты.

Линь Янь опустил взгляд, но всё же, через силу, продолжил:

– Я записал каждого, кто выходил из «Золотого пиона» в эти часы. Теперь я проверю всех по отдельности и выясню, кто из них наш информатор. Отец, прошу, дай мне пару дней, и я принесу тебе то, что ты хотел.

Линь Гэ замолчал, его взгляд стал ещё холоднее. Лицо скривилось в явном недовольстве. Он медленно прошелся по комнате, сцепив руки за спиной.

– Возможно, ты прав, – наконец, произнёс он, но тон оставался жестким. – Так будет лучше и безопаснее. Но ты всё равно посмел меня ослушаться.

Он остановился и посмотрел прямо на Линь Яня, прищурившись.

– Спустись в подвал. Пусть Чэн накажет тебя. Ты должен понимать цену своему своеволию.

Линь Янь кивнул.

– Конечно, отец, – ровно ответил он, хотя пальцы сжались в кулаки.

Линь Гэ махнул рукой, жестом позволяя сыну удалиться.

Каменные стены тянулись вдоль узкой лестницы, воздух в подвале был сырой и прохладный. Линь Янь шел уверенно и привычно. Он бывал здесь много раз. Но сегодня эхо шагов отзывалось тяжестью в груди, ведь перед глазами стоял образ Ми Лань.

Он вспоминал, как она сегодня пострадала уже дважды. Сначала – в «Золотом Пионе», когда его план пошел не так. Потом