Ненаписанное богами - Кэти Роган

— Ты доверяешь мне?

Я бросаю косой взгляд на огромного боевого зверя.

— Я доверяю тебе, — бормочу капризно.

— Тогда ты доверяешь и Кэрвину. — Его губы снова слегка приподнимаются. Аэлрик сегодня щедр на улыбки.

Я поворачиваюсь к нему, не удержавшись от соблазна запустить руки в волосы.

— Я все еще не понимаю, как ты здесь оказался.

Он прижимается к моей шее и глубоко вдыхает.

— Боги изменили мой путь. Я должен быть здесь. Они знают, что мое место рядом с тобой и Бри.

Страх сжимает сердце.

— Поверь, моя Маэра. Я бы не пришел, если бы думал, что подвергаю вас опасности. — Будто чувствуя мое беспокойство, он обнимает меня крепче.

Я хочу поверить. Боги, как же я хочу. Но страх все еще живет во мне. Мои пальцы сжимают его плечи, разрываясь между желанием удержать ближе и оттолкнуть прочь, прежде чем это сделают сами боги.

— Я не уйду, — его взгляд цепляется за мой. — Не сейчас. И никогда.

Это клятва. Это приказ. Воздух будто звенит от его уверенности, и что-то внутри наконец-то расслабляется.

Кэрвин убирает крыло, и Бри подходит к нам. Она прижимается к боку Аэлрика, словно всегда знала, что ее место именно там.

— Я рада, что ты вернулся, — говорит она, озорно улыбаясь. — И не только потому, что я наконец встретила Кэрвина.

Он снова смеется. Это звук, по которому я тосковала все это время.

— Похоже, я могу рассчитывать на тебя, чтобы не зазнаваться, Бри.

— Пойдем внутрь, — говорю я. Нам есть о чем поговорить.

— Не забудь свою свечу, папа! — кричит Бри через плечо и вприпрыжку бежит к домику. — Ты же не хочешь, чтобы твоя сумка загорелась.

Он замирает на месте, легкая улыбка сходит с его лица. Дверь захлопывается за Бри, и Аэлрик отпускает мою руку, чтобы порыться в небольшой сумке, перекинутой через плечо.

Он достает белую восковую свечу, вложенную в простой серебряный подсвечник. Некоторое время просто смотрит на нее, не отрывая взгляда от почерневшего фитиля. Выражение на его лице невозможно прочитать.

Фитиль вспыхивает, хотя рядом нет ни огнива, ни спички. От неожиданности я отшатываюсь, но Аэлрик успевает обхватить меня за талию и прижать к себе.

— Что это значит? — спрашиваю, не в силах скрыть тревогу в голосе.

Его глаза светятся, но не страхом, а осознанием. Это взгляд человека, который наконец понял свое место в мире. Будто проверяя, он резко дует на свечу. Пламя колышется, но не гаснет.

Аэлрик улыбается мне, а отблеск свечи окрашивает его лицо тенями и оттенками золота.

— Думаю, это значит, что теперь я повстанец.

— Не думай, что все будет просто. — Я притягиваю его ближе, и он хрипло и прерывисто выдыхает. — Моя мать тебя ненавидит. К тому же, она будет твоим командиром.

Аэлрик снова смеется, и его смех такой легкий.

— Твоя мать, пожалуй, единственное существо страшнее кхер’зеннов, — шутит он, но все же наклоняется, ставит свечу на землю и берет мое лицо в ладони, медленно приближаясь губами. — Но нет такого боя, который я бы не принял ради тебя, моя Маэра. Я проведу каждый миг, стараясь быть достойным тебя и Бри. И, надеюсь, со временем она это увидит. — Он улыбается совсем как мальчишка. — Кроме того, я воин Альтора. Любой военный командир будет рад заполучить меня и Кэрвина.

Я фыркаю от смеха, но в этот момент его губы находят мои, и все исчезает. Все тревоги о Синоде, о Бри, о повстанцах растворяются.

Боги могли украсть у нас прошлое, но история продолжается. Незавершенная. Ненаписанная. Неизвестная. И прекрасная, потому что она — наша.

Какие бы битвы ни ждали нас впереди, мы будем сражаться вместе.

Эпилог

Старейшина

Голоса — это водоворот, разрывающий мой череп на части. Слишком много. Слишком громко. Слишком. Тысячи шепотов переплетаются, сливаются и становятся неразборчивым шумом.

Голоса всегда были всегда — тихие, когда им хочется, громкие, когда им необходимо, — но это? Это хаос.

Мои старые колени болят от холодного камня, а скрюченные руки впиваются в землю, чтобы удержать равновесие. Мое дыхание прерывистое, тело дрожит, пока я борюсь, пытаясь найти ответы.

Мир стоит на грани. Боги наблюдают за всем этим, беспокойные и разгневанные, их руки уже протянуты, чтобы изменить судьбу. Игра больше не принадлежит только им. Нам нужно выжить. Ничто больше не имеет значения. Альянсы распадутся, клятвы будут нарушены, и даже боги, кажется, не знают, чем это закончится.

Мои пальцы сжимаются в кулаки. Я заставляю себя ровно дышать, а затем проглотить боль, смятение и страх.

Нужно подготовиться. Я должен подготовить их. Людей. Многие будут сопротивляться любому намеку на перемены, но богам нет дела до нашего нежелания.

Исходы судьбы и войны меняются, как песок под моими ногами.

Единственное, в чем я уверен, пока валяюсь у алтаря наших богов: если мы не пойдем против, оно уничтожит нас.

Дверь во внутренний храм открывается.

— Старейшина, — осторожно говорит Робиас. — Вы нужны. На дозорной башне происходит что-то странное.

Я встаю, не задумываясь ни о боли, которая никогда не покидает мои кости, ни о хаосе в моей голове. Они ничто. Абсолютное ничто по сравнению с тем, что нужно сделать.

— Что такое? — спрашиваю я.

Робиас колеблется, что не похоже на него.

— Там… Райот привел девушку.

Я молчу. Тишина — это бремя, которое немногие могут долго выносить.

— Конечно, это невозможно, — бормочет Робиас, прерывая неловкое молчание. — Совершенно невозможно. Я не могу представить, о чем он думает, но Райот… Он утверждает, что она — Альтор.

Боги сделали свой следующий ход.

Теперь наша очередь.

Продолжение следует….