Никогда прежде - Марьяна Сурикова
На беду, я отмыла окна на втором этаже своей спальни, и вид, мягко говоря, не радовал. Нет, горы вдали виднелись, как и обещалось, да аккуратный переулок невероятно радовал взор, даже по вечерам, когда теперь повсюду загорались фонарики и огни и становилось очень уютно, однако было одно «но». Отсюда виднелись и широкие, высотой от пола до потолка окна лавки напротив, а за ними красовалась новенькая блестящая, лакированная стойка с кассовым аппаратом. И в этот самый аппарат каждый день сыпались блестящие монетки, а если окно на первом этаже было распахнуто, а дверь той лавки гостеприимно открыта, то еще и доносился приятный звон. Я бы с удовольствием собственное окошко вовсе запечатала и законопатила, так раздражал этот неприятный звук, однако проветривать могла исключительно с этой стороны.
Из другого окна, выходившего в «чудесный» сад, при порывах ветра доносилась ужасающая вонь. Отсюда сверху она было особо ощутима. И я даже видела в разрыве веток тот самый совершенно затухший водоем, то ли пруд, то ли озерцо. И, конечно, сад был безбожно запущен. Кто бы ни был его хозяином, он вообще не появлялся на этом отрезке земли. Восстановить подобную территорию и привести ее в божеский вид вовсе представлялось делом невозможным. Даже мне или особенно мне. В ландшафтном дизайне я никогда не была сильна, поэтому закрыла окно занавесками и морщилась, проходя мимо, когда взгляд падал на заросшую сорной травой и колючим кустарником площадь. Еще там валялись большие камни вроде кусков скалы (может, прежде привезли для строительных целей и так бросили), да и в целом из-под буйной растительности виднелись какие-то кучи то ли земли, то ли перегноя. То еще великолепие.
Я даже не жалела особо, что земля не прилагалась к дому. Представить только, сколько пришлось бы прополоть, чтобы просто сделать дорожки, по которым реально пролезть сквозь все эти заросли и не ободраться. А я никогда не любила прополку. Точнее, даже ненавидела. Ведь во времена, когда у нашей семьи дела шли не очень хорошо, мачеха держала огород. И помню, его приходилось полоть постоянно, чтобы сорняки не забили культурные растения, а у нас было бы что есть зимой. Эти жужжащие комары и слепни, палящее солнце над головой и не разгибающаяся спина с прилипшей к ней от пота одеждой. Огород! Бр-р-р. Что может быть хуже? Меня передернуло.
Тихий звон, как звук чужой злорадной насмешки, долетевший до открытого окна второго этажа, подкрепил воспоминания об огороде новой долей разочарования. Я выглянула из-за шторки, чтобы понаблюдать за очередными посетителями, выходящими из лавки напротив. Все туристы, все приезжие шли в эту красивую мастерскую с броским названием и такой же кукольной внешностью, что у привечающей гостей хозяйки, ну а обходительный и привлекательный мастер, целовавший руки заказчицам, и вовсе сражал наповал.
Надо признаться, местные меня не подвели. Они, высоко задрав голову, всякий раз демонстративно поворачивались задом к реставрационной напротив и входили в полумрак моей старой лавки. Однако с ними я не могла заламывать нереальных цен, как делали конкуренты напротив, а иногда по-прежнему работал привычный жителям натуральный обмен, хотя монетки тоже стали приносить. Явно из жалости. Без работы я не сидела, но и развития дела не очень-то предвиделось.
– Надо что-то с этим делать, надо туристов как-то привлекать, – сказала я Равке, которая сидела на одной стороне стойки и шевелила усами. Она уже натренировалась прятаться по сигналу дверного колокольчика, чтобы посетители не боялись переступить порог. Благо Риана тоже не заглядывала, даже позлорадствовать. Зато стервозная красотка завела кота. И это был не откормленный и толсто-вальяжный питомец мясника, это был злющий зеленоглазый демон. Не понимаю, где конкуренты умудрились его достать, но после воплей пришедшей в сознание Рианы: «Она может залезть в наш дом!» – Адан надолго исчез из лавки, а вернулся ближе к вечеру, принеся что-то в закрытом ящике с дырочками для вентиляции.
Днем котяра сидел, точно песик, на привязи в своем уголке возле лотка, закрытый симпатичной ширмой, за которой он шуршал и урчал, вероятно, пытаясь перегрызть поводок. Однако после первого же погрома в лавке в результате удачного перегрызания его пересадили на металлическую цепочку. Зато вечером, когда хозяева расходились по своим комнатам наверху (я наблюдала, как свет загорался в двух окошках на противоположных сторонах верхнего этажа), а все ценное запиралось в шкафы, замок на цепочке монстра расстегивался, и тот был свободен гулять, где ему вздумается. Монстрокот полюбил выбираться по ночам на крыльцо. Однако он не орал, подобно нормальным котам, а тихо и зловеще шипел. Первый раз от этого шипения я подскочила в кровати, а уж когда к нему прибавилось другое с моего крыльца, я вовсе едва не заработала разрыв сердца. Правда, теперь стало почти ритуалом то, как две вражины: Равка и Монстрокот – выходили ночью на крыльцо и при свете луны шипели друг на друга, защищая собственные территории.
Горожане уже и ставки делали, кто из двоих решится пересечь черту и кто же сможет победить в схватке. Я свою Равку откормила прилично, а вот кота определенно кормили очень умеренно, чтобы был тощ и зол. Мне порой становилось его жаль, и я незаметно бросала из окошка маленькие кусочки на крыльцо напротив, чтобы Риана не вздумала закатить скандал, будто я балую ее сторожевого питомца. Шлепок всегда сопровождался утробным ворчанием, а после кусок бесследно исчезал, однако добрее от этого зверюга не становился. Даже показательно точил когти о крыльцо, оставляя приличные борозды. Их каждое утро вынужден был заделывать Адан.
Кстати, с Аданом мы каждое утро пересекались в окнах. Я отдергивала занавески и раскрывала створки, а парень в это время обычно проводил утренние процедуры у своего умывальника. Поднимал голову, встречался со мной взглядом и улыбался, демонстрируя милые ямочки на щеках, а я показательно отворачивалась, прогоняя видение голого торса со стекающими капельками воды, и долго обмахивалась ладонями.
