Там, где цветёт папоротник - Лена Бутусова

– Ишь, ты. Много ты понимаешь в сказочках, – Ягиня выпрямилась, а в руках у нее был длинный, тяжелый на вид сверток. – Колдовские вещицы для смертной земли не годятся, их только на той стороне Калинова моста в руки брать следует. Но раз ты так остра на язык, то подарочек мой будет твоему суженому…

– Не суженый он мне, – ведьмочка принялась было отпираться, но под строгим взглядом Яги замолчала.

– То не суженый, то ради него в царство мертвых бежишь, сломя голову. Ты уж определись, внучка, надобен он тебе или нет.

С этими словами Яга развернула сверток перед Маруном:

– Бери, добрый молодец, меч-кладенец. Его в Свароговой кузне ковали, любая нечисть от него, как от Огня, бежит. Чтоб в разговоре с Горынычем твои слова звучали убедительнее, – старуха подмигнула охотнику.

Тот взял меч, примерил к руке:

– Доброе оружие. Спасибо тебе, Ягиня-баба, – охотник отвесил низкий поклон старухе.

– И лунницу свою забери, – старуха сунула в руки Маруну его оберег. – Я тут поколдовала над ней чутка. Чай еще пригодится тебе.

Яга довольно покачала головой, посмотрела на внучку:

– Ну, а ты чего нос повесила? Дам и тебе подарочек, хоть и дерзишь ты бабке. На вот, тебе колечко. Да, смотри, не потеряй. Это матери твоей обручальное кольцо. Повернешь его на пальце, ни одна живая душа углядеть тебя не сможет. Повернешь еще разок, снова станешь видимой.

– Спасибо, баба, – Любомира пробормотала смущенно, принимая подарок, и тут же примерила его. – Красивое, как раз мне впору.

Баба Яга захлопнула ларец, и тот тотчас пропал из виду:

– Котейка мой до Калинова моста вас доведет, а дальше уж сами. – Махнула Любомире, – Иди за кутную занавесь [*], переоденься.

Любомира спряталась за занавеской, разворошила одежу, что там лежала. И только протянула возмущенно:

– Да, неужто? Портки?!! Как у мужика!

***

Сборы были недолгими, разве что Василёк никак не хотел отпускать сестренку от себя:

– Любушка, сестрица, не бросай меня! Одного на болоте…

Ведьмочка гладила братца по волосам, едва сдерживая слезы:

– Ну, как же одного? С бабой. И не на болоте, а в избушке, светлой и теплой.

– На куриных ногах! – мальчонка куксился и не давал Любомире ходу.

– Ну, и что ж, что на куриных? Зато ни один лютый зверь на такую высоту не достанет. Да, баба? – Любомира обратилась за помощью к колдунье, сама она никак не могла оторвать братца от себя, словно от сердца его отрывала.

– Конечно, – старуха добродушно заворковала, – ни один зверь.

– Полно реветь, как девчонка. Мужик ты или нет, в конце-то концов? – Марун не выдержал мокротЫ и влез в момент прощания, за что был немедля награжден негодующим взглядом Василька:

– Не твоего ума дело, – мальчуган огрызнулся, плакать, однако ж сразу перестал.

– Василёк! Перестать дерзить! – Любомира, наконец, смогла оторвать руки братишки от своей шеи.

Но Марун не обиделся. Проговорил поучительным тоном:

– Ты за старшего в избе остаешься, не пристало тебе слезы лить. Кто за бабой присматривать будет?

– Я буду присматривать, – Василёк шмыгнул курносым носом, исподлобья глядя на Маруна.

– То-то же, буду. А то взял охоту мокротУ разводить, – охотник усмехнулся, но тут же посерьезнел.

– Мы с Василёчком таких тут дел наворотим, – Баба Яга обняла мальчонку за плечи. – Мавки совсем распоясались, надобно приструнить. Водяной еще с начала лета ушел в зап… лыв, не дозовешься. У кикиморы тоска, ей бы чаю с пустырником попить, да поговорить с кем по душам. Дел невпроворот, одной мне не управиться. Помощник надобен. Поможешь?

Старуха хитро подмигнула мальчугану и тот со вздохом кивнул:

– Помогу.

– Вот и славно, – Яга потрепала его по голове. Повернулась к Любомире и Маруну, – А вы идите, не медлите, да медведя своего забирайте. Он моей избушке все ножки уже пообкусал, ирод.

– Беруня, маленький, иди ко мне! – Любомира позвала медвежонка, и тот с радостным ревом поскакал к ведьмочке. – Как ты вырос, – девушка попыталась поднять звереныша от земли, но с удивлением обнаружила, что тот стал слишком уж тяжел.

– Водички он попил из моего родничка, – Ягиня проговорила загадочно. – Хороша у меня тут водица, я вам ее в баклажку налила с собой в дорогу. Пригодится.

– Спасибо тебе, баба, – Любомира поклонилась старухе.

Собрав все подарки и напутствия, путники направились прочь. Но стоило Любомире отвернуться, как за спиной ее прозвучал звучный и словно бы знакомый голос:

– Скатертью дорога… – и ветер унес слова в шуршание болотной травы.

Ведьмочка резко обернулась, но Ягини с Василечком позади уже не было. Убежали кикимору пустырником отпаивать.

– Ты чего, Любомира? – охотник тоже обернулся, проследив за взглядом спутницы.

– Так, почудилось. Идем, – и ведьмочка первой побежала следом за огромным черным котом, их провожатым до берега реки Смородины.

***

Беруня с котейкой сразу не поладили. Медвежонок так и норовил попробовать кота на зуб или лапой тронуть, а тот каждый раз только злобно шипел, вздыбливая шерсть на загривке. И потому бежал вперед так быстро, что Марун с Любомирой едва поспевали за своим усатым проводником. Охотник, как мог, помогал ведьмочке, подавая руку на особенно скользких кочках. Любомира не противилась, чувствуя себя виноватой перед мужчиной. И спасибо Ягине, прыгать по болоту в мужицких штанах было не в пример легче, чем в девичьей рубахе до колена.

Наконец, переводя ее через очередную лыву, Марун проговорил:

– Спасибо, Любомира. Не ожидал я от тебя, что ты на такое ради меня решишься.

Благодарность была неоднозначная, и ведьмочка только губы поджала:

– Как плохо ты обо мне думаешь, Марун Северный Ветер.

– Да, как ведешь себя, так и думаю, – охотник ответил без обиняков и снова подал ей руку, желая помочь, но на сей раз Любомира помощь не приняла. Шагнула сама через лыву, оскользнулась, намочила сапог. Марун только головой покачал, но ничего не сказал.

А Беруня все продолжать приставать к котейке.

– Уняла бы ты своего медвежонка, не ровен час, допечет провожатого, сбежит он от нас, – Марун недовольно поджал губы, глядя, как звереныш в очередной раз норовит цапнуть кота за пушистый хвост. Хоть тот и был необычайно велик для обычного кота,