Там, где цветёт папоротник - Лена Бутусова
Баба Яга хитро посмотрела на внучку, а Любомира покраснела до самых кончиков волос, прикусила губу.
– А впрочем, ежели не люб он тебе, могу подсобить с выбором. Мужичков-то на нашем болоте много. – Ягиня принялась загибать крючковатые пальцы с длинными ногтями, – Вот, водяной, к примеру, видный весь из себя – пузо в три обхвата. Или леший. Он, правда, бороды не стрижет, зарос, что твой пенек мхом, зато хозяйственный. У него целый лес под приглядом.
– Ой, баба, не надо, – Любомира пробормотала испуганно, покосилась на охотника, но тот сделал вид, что увлечен пирогами.
– То-то же не надо. Вот что, вам бы помыться с дороги, чумазые оба, что чертенята из печки – ведьма засуетилась. – Я вам баньку там истопила. Идите-ка попарьтесь, а я пока одежу вашу постираю да починю.
– Так он же… – Любомира попыталась возразить, но ведьма, не слушая ее, вытолкала своих гостей прочь из горницы.
***
Посередь болота и вправду топилась банька, маленькая да низенькая, вдвоем едва поместиться.
– Иди первая мыться, – Марун мотнул головой на избушку, – потом я пойду.
Любомира смущенно кивнула и заторопилась в парилку.
– А ты чего тут стоишь? – Марун резко развернулся: он и не заметил, как Баба Яга оказалась за самой его спиной, маленькая, едва доставая косматой макушкой до плеча. – Ей одной с лоханкой не сладить, тяжелая она, полна колодезной водицы.
Старуха хитро улыбалась, глядя на мужчину, а тот продолжал медлить.
– Иди-иди, кому говорю. Баба плохого не посоветует.
– Так ведь не люб я ей, – Марун нахмурился, глядя вслед ушедшей Любомире.
– Это она тебе такое сказала? – колдунья развеселилась. – Так ты ж вроде не мальчонка, чтоб девичьей болтовне верить. Или разучился девицу добиваться, пока бобылем в лесу жил?
В этот момент, словно в подтверждение Ягининых слов, из баньки донесся жестяной грохот рухнувшей утвари и девичий вскрик, и Марун, более не раздумывая, бросился на помощь.
– Одежу свою на пороге оставьте! – ведьма бросила вдогонку убежавшему охотнику. – И лунницу свою брось, не нужна она тебе покуда ты тут…
…Картина в парной и впрямь была на загляденье. Любомира уже избавилась от рубахи, полезла за шайкой, да опрокинула на себя всю полку с тяжелой утварью. И теперь сидела на полу посередь учиненного ею раздора и хлопала зелеными глазами.
– Не ушиблась?
– Ты здесь зачем? – ведьмочка прикрылась жестяным тазом, недоверчиво следя за охотником. – Решили же по очереди мыться.
– Ты такой грохот тут учинила, Яга перепугалась, что ты ей баньку разнесешь. Вот и послала меня подсобить тебе, – Марун соврал, не моргнув глазом.
– Ах, Яга послала, – Любомира выглядела разочарованной. – Ну, так подсоби. Только не гляди на меня.
– Да, больно ты сдалась, – Марун усмехнулся и ловко скинул куртку. Бросил ее к порогу. Наклонился к штанам.
– Ты чего это удумал раздеваться? – девушка так и сидела на полу, прикрываясь шайкой.
– Так жарко же, – охотник только широкими плечами повел, – и мокро, – портки полетели следом за курткой, и Любомира едва успела зажмуриться, когда мужчина повернулся к ней передом и принялся собирать разбросанную утварь. – Сама так и будешь мыться, сидя на полу. Залазь на лавку, там сподручнее.
Любомира чуть приоткрыла один глаз, осторожно глянув на Маруна. Тот уже стоял к ней спиной и понемногу накидывал воду на каменку. На боку его розовел свежий рубчик от разбойничьего ножа – и вправду затянулась рана, помогла Любомирина ворожба.
Вот, он наклонился за веником… А Любомира все взгляда не могла оторвать от его ягодок. И хоть было в парной влажно, она с трудом проглотила сухой ком, вдруг вставший поперек горла. И закашлялась.
– Переборщил с паром? – Марун как ни в чем не бывало покосился на ведьмочку через плечо.
– Не гляди! – она снова прикрылась шайкой.
– Так, я все уже видел, – мужчина усмехнулся, продолжая готовить парную.
– Все, да не все, – Любомира проворчала и, не убирая от груди шайку, заползла на полку.
Все ее тело тут же окутало горячим паром, голова чуть закружилась, и стало так покойно и хорошо, как давно уже не бывало. Она расслабленно откинулась на деревянную стенку парной. Проговорила, уже без возмущения:
– Мы будем просто мыться.
– Мыться-мыться… – Марун кивнул. – Ложись, давай на полку, я тебя веничком попарю. У Ягини добрые веники, березовые. Враз всю хворь твою и хмарь снимет.
И Любомира, отставив тазик в сторону, послушно вытянулась на полке лицом вниз, отвернувшись к стене. Она почувствовала, как мужчина приблизился, как от него пахнуло жаром. Он потряс над ее спиной мокрым горячим веником, капельки с него упали на кожу, и Любомира повела плечами.
– Не горячо? – Марун поинтересовался, видя ее неловкость.
– Нет, хорошо.
Охотник махнул веником, нагоняя горячий воздух, и в первый момент ведьмочка чуть не задохнулась от волны пара, но очень быстро эта волна словно впиталась в тело, и ей стало так хорошо-хорошо. На голову опустилась легкая приятная муть, а Марун снова махнул веником, и снова Любомира зашлась в горячей неге.
Зябкость и усталость после дороги по болоту разом отступили, сменившись текучим покоем. Ведьмочка блаженно расслабилась, вытянувшись на полке во весь рост, и уже не шибко беспокоясь, что Марун видел ее собственные нагие ягодки. Наоборот, хотелось, чтобы он коснулся их веником или даже руками. Но сказать о таком она не осмелилась. Просто лежала, нежась в потоках горячего пара.
Голова стала пустой-пустой. Не успев прикусить язык, Любомира спросила:
– Что, совсем я тебе не сдалась?
Вместо ответа Марун коротко ударил Любомиру веником по спине.
– Слышишь? Отвечай! Не сдалась я тебе? – когда волна пара улеглась, и Любомира смогла вдохнуть, она повторила вопрос.
Но охотник снова не ответил, и еще раз приложил Любомиру веничком аккурат пониже спины.
А с ней творилось что-то невообразимое. Волнение и трепет, какого она никогда раньше не испытывала. И банный жар только лишь распалял эту горячку. Она чуть приподнялась на руках, намереваясь уже повернуться лицом к Маруну и сказать ему все, о чем она думает, но охотник придержал ее голову рукой, не давая повернуться:
– Не
