Маринкина башня - Мира Форст
Иван вдруг толкнул девушку. Легонько. Но от неожиданности она свалилась с подстилки, растянулась на траве.
— Эй! — возмутилась она.
А он и не подумал помочь. Встал на колени, наклонился над ней, погладил по лицу.
Варя замерла. Прикосновение не было похоже на братское, да и ее саму сейчас обуревали вовсе не сестринские желания.
Парень осмелел, перенес руку на девичью грудь, сжал сильно. Сердце у Вари забилось быстрее. Неужели он хочет сделать с ней все то, что проделывает со своими женщинами? А Иван уже запустил руку ей под юбку.
— Перестань! — наконец-то овладела она собой. — Ты же брат мне!
— Варь, ну какой я тебе брат. Не от одной крови ведь мы.
Он уже выправил из юбки ее рубаху, задрал, оголяя грудь. Варя изловчилась, откатилась от него, но Иван тотчас схватил, уложил на подстилку. Тогда она попыталась ударить, он лишь отмахнулся, скрутил ей руки.
— Варь, я ведь люблю тебя, — ласково провел он языком по ее губам.
— Любишь? — размякла она от его слов и прикосновений, перестав сопротивляться. — А как же все твои женщины? Я ведь видела тебя с ними.
— Не нужен мне никто, кроме тебя.
Варя вскрикнула, так больно он сделал ей.
— Потерпи, маленькая, — продолжал он все сильнее проталкиваться в нее.
Варя чувствовала, как по ее ногам течет кровь. Боль не унималась. Это было ужасно, а он не останавливался до тех пор, пока по его телу не пробежала дрожь. Потом Иван долго гладил ее по волосам, целовал в глаза, нос, губы, клялся в любви. Под утро, до прихода сменщиков дозорных, все повторилось. Иван опять навалился на нее. На этот раз боли не было, в какой-то миг Варя даже ощутила приятный спазм.
С тех пор они стали любовниками. Прятались от родительских глаз, скрывались от станичных жителей. Варя втянулась в эту опасную игру, не противилась. Иван овладевал ею при любом удобном случае, и она позволяла брать себя даже в коровьем хлеву.
Первой неладное заподозрила Анатолия.
— Варюша, тебе плохо? — увидела она дочку среди деревьев их вишневого сада.
Варю рвало. На бледном лице блестели капельки пота.
— Съела что-то плохое, — промямлила она.
— Не зря мне вчера на свадьбе Межаковых баранина тухлой показалась, — определила причину отравления Анатолия.
Дочь вымученно кивнула, но промолчала. Варя точно знала, что к баранине она вчера не притрагивалась.
А ровно через неделю Мартын сказал жене:
— Что-то Варюхе плохо. Прямо выворачивает ее во дворе.
— Опять плохо?
— Что значит опять?
— Ее неделю назад рвало. Я думала, она бараниной отравилась, — напряглась Анатолия.
Если Мартын даже и подумать не мог, то его жена догадалась сразу, но решила все же проверить свою догадку. Спустя пару дней она застукала своих приемных детей, предающихся разврату в пустующей мазанке на краю станицы.
Родительский гнев был страшен. Варя никогда не думала, что можно кричать шепотом. А именно так орал на них Мартын. Она понимала, почему отец не вопит на всю избу. Соседи не должны знать. Мать стояла в сторонке, скрестив руки на груди, с отчаянием глядя то на сына, то на дочь. Тут же, на сундуке, сидела Фелисия, единственная из всех сохраняющая спокойствие.
— Я готов жениться на Варваре, — глухо произнес Иван.
— Жениться!? — замахнулся на него отец, но сдержался, не ударил. — Если бы ты с пленницей какой, или с чужой девкой, да хотя бы и с замужней! Замяли, уладили, женили бы. А тут… с родной сестрой. Еще и обрюхатил.
— Так не родные же мы вовсе. Все об этом знают, — начал горячиться Иван.
— Этого уже не помнит никто. Для казачьего братства вы дети атамана Заруцкого. Если правду узнают, позора не избежать, а шлейф этой истории отразится на всех наших потомках. И вот что, Иван. Если ты женишься на Варваре и признаешь ребенка своим, не бывать тебе атаманом. Казаки от тебя отвернутся, не спустят такой связи.
Мартын вдруг успокоился, задумчиво оглядел Варю.
— Вот что, я сегодня же дам положительный ответ Ермолаю Рогачеву. Он сватался к тебе на днях. Думал отказать ему, но теперь его сватовство как нельзя кстати.
— Ермолай?! — ахнула Варя. — Он же старый. И противный.
— Придется смириться, — осадил ее отец. — Нечего было под Ивана ложиться.
Из глаз Вари закапали слезы.
— Не такой Ермолай и старый, — попыталась смягчить резкость мужа Анатолия. — Ему всего тридцать семь. И живет он не в общей избе, а в отдельном курене.
— Анатолия, готовь дочь к свадьбе, — велел Мартын. — А ты, Иван, через день уедешь. Заказ пришел на сопровождение купцов в Персию. Присоединишься к конвою. Нечего тебе тут делать во время свадебных гуляний.
Иван мрачно зыркнул на отца, но противоречить не стал. Сердцем Варя хотела, чтобы брат не позволил выдать ее замуж за Ермолая, хотела сбежать с ним вдвоем в степь, они смогут выжить. Но умом понимала, Иван никогда не пойдет на такое, не лишит себя возможности стать атаманом.
— Варь, ты потерпи немного, — сказал он ей перед отъездом в Персию. — Стану атаманом, заберу тебя к себе. Атаману никто не посмеет возразить. А если, кто рот откроет, я каждому напомню, что нет между нами никакого кровосмешения.
Свадьбу сыграли через неделю в большой казарменной избе, где могло разместиться много народа.
Церкви в станице еще не было, только недавно начали строить часовенку. Вместо священника выступал сам атаман. В красном углу поставили образа, лампады и свечи. Принаряженные жених с невестой поклонились собравшимся на четыре стороны, помолились перед образами, выразили взаимное согласие на вступление в брак.
Варя исподлобья изучала жениха. Круглое рябое лицо Ермолая светилось довольством. Он был выше Ивана, грузнее. И совсем некрасив. Она некстати вспомнила рассказ Фелисии о сватовстве князя Яцека Порыцкого к ее биологической матери, о том, как Яцек был противен Божене. Поразилась, как в результате схожи оказались их судьбы. Только она надеялась, что голову ей не отрубят, и им с Иваном все же удастся воссоединиться.
Праздничные столы накрыли на улице.
Длинные скамьи заняли казаки со всей станицы. На Дону не существовало женского затворничества, потому, казачки и дети участвовали в торжестве наряду с мужчинами, лишь сидели не за одним столом. Родители невесты расстарались, выставили богатое
