Перворожденный - Татьяна Владимировна Солодкова
Нэйтан пожал плечами.
— Кому, как не тебе, знать, что, чтобы увидеть что-то своими глазами, не обязательно присутствовать на месте событий. Я видел все, что произошло, глазами одного из инквизиторов, пришедшего в тот день в дом Карлоса. Позже. Через много лет.
Катрина вдруг поняла, что малодушно не хочет знать, где и при каких обстоятельствах Нэйтан встретился с тем инквизитором. И что с ним стало потом. С тем инквизитором, не с Нэйтаном.
— У тебя есть еще вопросы? — лениво поинтересовался узник.
Катрина покачала головой.
— Лучше покажи, что было дальше.
— Как знаешь, — согласился без споров, протянул руки.
Нэйтан шел пешком от самого поместья. Не прятался, скорее, искал встречи. Но вокруг не было ни души, кроме им же выпущенных лошадей.
Инквизиторы ушли.
Куда они направились? Оставили свою затею или отправились на его, Нэйта, поиски? Только Нэйтана сейчас мало интересовала собственная участь.
«Крестьянин. Донос», — эти слова не выходили у него из головы. Кто? Мать? Отец? Петро? Любой, любой в его деревне мог это сделать, и он должен был узнать кто именно.
Юноша быстро шел вперед, с силой впечатывая ботинки во влажную после дождя землю. Перед глазами так и стояло мертвое тело наставника, распростертое на столе.
Почему он не сопротивлялся? Почему не пытался бежать?
Нэйт узнает, во что бы то ни стало узнает. Сколько бы лет ни прошло, сколько бы сил ни потребовалось бы, он найдет тех, кто это сделал…
Впереди показалась река, а за ней его родная деревня, Заречье. Нэйт мог бы сделать небольшой крюк и перейти речку вброд по мелководью, как делал это всегда, когда возвращался пешком. Но сегодня он поднял свое тело в воздух и перелетел воду, не заботясь о том, что его кто-нибудь заметит.
Заречье. Всего несколько часов назад Нэйт уходил отсюда, рассчитывая никогда больше не возвращаться, был полон надежд на новое, счастливое будущее. Но теперь ничего этого нет, даже тела Карлоса больше нет — он сам сжег его.
Подходя к деревне, Нэйт снял все блоки, которые так усиленно раньше ставил, чтобы не слышать и не чувствовать односельчан. Сила рванулась на свободу, так, что даже защипало кончики пальцев.
Выходной день, все жители дома или поблизости — то, что надо.
Взгляд направо: в сарае Петро и Ларка, он косноязычно объясняется ей в любви, это искренне, она слушает и с грустью думает о том, что надо бы изобразить радость и кинуться ему на шею, все равно же родители сказали, что выдадут ее за него. В доме рядом бабка Микка мается спиной и проклинает молодых и здоровых. В соседнем — дед Мейхан вспоминает юность.
Нэйт скользил по их сознаниям, видя мысли, страхи, потаенные желания. То там, то здесь всплывали образы, связанные с ним, он видел себя глазами соседей: нескладный длинный мальчишка с вечно отросшими волосами. О нем думали как о чужом, странном. Его не любили и некоторые даже побаивались, как дикого зверя.
Узнал, что Инквизиция была здесь ранним утром, когда он еще спал у реки. В дом Карлоса они направились, не найдя Перворожденного дома.
Если бы Нэйт остался на ночь в деревне, Дьерти был бы жив…
Нэйтан зажмурился, заставляя себя сфокусироваться. Сейчас он искал не это, ему нужно было узнать, кто сообщил о его существовании инквизиторам.
Но ни у кого из односельчан Нэйтан не нашел того, что искал.
Искомое оказалось в собственном доме. Отец…
Нэйтан не удивился, что в Инквизицию донес он, но был поражен, узнав, о чем именно сообщил им отец. Он пожаловался не на то, что Нэйт обладает странными способностями, а пришел и потребовал от них разобраться с помещиком из-за реки, который, по его мнению, развратил его сына.
Отец по — прежнему думал, что Нэйт ему не родной, но посчитал своим долгом отстоять честь семьи.
А там инквизиторам уже было наплевать на то, что говорил им крестьянин, они считали его вдоль и поперек и узнали то, что заставило их заволноваться — в деревне у реки впервые за несколько сотен лет появился Перворожденный.
Инквизиторы никогда бы о нем не узнали, не пришли бы в дом к Карлосу, не убили бы его, если бы этот человек не сделал неверных выводов и не отправился доносить.
Вот теперь Нэйтан почувствовал ярость.
Ноги сами понесли его к родному крыльцу.
Не родному… В этом месте теперь все для него стало еще более чуждо, чем раньше.
Отец сидел за столом с огромной кружкой чего-то пахнущего спиртом, мать хлопотала у печки. Нэйт отсек от себя ее эмоции и шагнул к отцу.
— Чего приперся? Быстро закончили? — тот тут же швырнул обвинение в лицо. А сам был доволен, думал, Инквизиция искала Нэйтана, чтобы опросить как свидетеля, и ждал, когда же они разберутся и восстановят честь его семьи.
— Честь? — прорычал Нэйт. — Ты хоть знаешь, что такое честь?
— Чего? — Отец чуть не захлебнулся, отставил кружку, судорожно соображая, не сказал ли последнюю мысль вслух.
Так и не сообразил, плюнул, начал вставать из-за стола.
— Сегодня выходной, — шагнула к нему мать, миролюбиво улыбаясь, положила тонкую ладонь на огромное плечо. — Не порть себе настроение…
— Пошла!.. — тот отшвырнул ее от себя, так, что она отлетела в сторону, ушиблась бедром об угол стола и уже потом упала на колени на пол.
Куда жене следует пойти и зачем, мужчина пояснить не успел. На его шее затянулась невидимая удавка, сдавила горло, вздернула в воздух, проволокла по дому, а затем массивное тело с размаха впечаталось спиной в стену. Полетели кастрюли, разбился кувшин.
Мать закричала, но Нэйт даже не взглянул в ее сторону, шагнул к отцу, держа руку вытянутой и медленно сжимая кулак, движение которого повторяла удавка. Крестьянин захрипел, забился, заколотил ногами о стену.
— Испугался? — промурлыкал Нэйт, потом заорал: — Теперь тебе страшно?!
Немного разжал пальцы, дав отцу глотнуть воздуха,
