Скажи пчелам, что меня больше нет - Диана Гэблдон
— Подождите! — окликнула она.
Бри не помнила, как шла по коридору, но внезапно очутилась лицом к лицу с мужчиной. Тень больше не скрывала его: в свете утреннего солнца на нее пристально смотрели голубые раскосые глаза, до ужаса знакомые.
— Черт возьми, — сказал он, совершенно пораженный. — Вы!
* * *
— Ваш брат? — Анджелина разволновалась сверх всякой меры. — И вы не знали, что он здесь, и он про вас тоже? До чего поразительно!
— Да, — сказала Бри. — Да, поразительно.
Как в тумане, она робко протянула ему руку. Уильям моргнул, склонился и легонько поцеловал тыльную сторону ладони. От прикосновения теплого дыхания к прохладной от скипидара коже волоски на предплечье у Брианны встали, и она сжала его кисть. Уильям выпрямился, но руки не отнял, а накрыл ее пальцы.
— Я не хотел вас беспокоить, — сказал он. Бри увидела (и почувствовала), что глаза молодого человека изучают ее лицо точно так же, как она изучала его.
— О, никакого беспокойства, — произнесла она, имея в виду совсем обратное. Уильям понял это, слегка улыбнулся и отпустил ее руку. — Я… вы сказали, вас послал лорд Джон?
— Да, старый паскудник. Э-э… прошу прощения, мэм.
Он на мгновение отвел взгляд и повернулся ко второму джентльмену — высокому широкоплечему молодому человеку смешанных кровей, с выдающейся копной коротко остриженных тугих кудрей мягкого рыжевато-коричневого цвета.
— Позвольте представить моего друга, мистера Джона Синнамона, — сказал Уильям.
Анджелина и Хенрике тут же присели в облаке юбок, отчего мистер Синнамон пришел в ужас, судя по его виду. Однако, бросив быстрый взгляд на Уильяма, он низко поклонился и пробормотал:
— Ваш покорнейший слуга… мэм. И… мэм.
— Мэм? Миссис Маккензи? — Лейтенант Хэнсон, оттесненный на второй план Уильямом и мистером Синнамоном, каждый из которых был на добрый фут выше его, мужественно пытался привлечь внимание Брианны. — Мы должны идти, мэм, иначе не прибудем вовремя по вашему… э-э… делу. — Он прочистил горло.
— А вы, позвольте спросить, кто? — Уильям хмуро оглядывал сине-желтую форму лейтенанта. — И, собственно, что вы здесь делаете?
Бри громко прокашлялась.
— Лейтенант Хэнсон пришел за мной по срочному поручению, — сказала она. — Я… он прав. Нам нужно идти, только соберу принадлежности и переоденусь. И сообщу детям. Вы… не откажетесь пойти со мной в мастерскую? Мы могли бы поговорить, пока я укладываю вещи.
* * *
По негласной договоренности Уильям пошел один, оставив своего друга и лейтенанта Хэнсона на милость Анджелины и Хенрике, которые уже щебетали о пирожных, кофе и что-то о ломтиках холодной ветчины.
Желудок Брианны заурчал при мысли о сэндвичах с ветчиной, но она до поры до времени отбросила ее и вернулась к Уильяму.
Мой брат.
— Я хотела вам сказать, — выпалила Бри, закрывая дверь и прижимаясь к ней спиной. — При нашей первой встрече. Помните? На набережной в Уилмингтоне. Со мной был Роджер, мой муж, и Джем с Мэнди. То есть… Я хотела, чтобы вы с ними встретились, увидели их, пусть даже не зная, что мы… родня.
Уильям отвел взгляд и положил руку на стол, касаясь дерева лишь кончиками пальцев. Брианна ощущала лопатками твердую поверхность двери — сейчас она особенно нуждалась в физической поддержке.
— Родня? — тихо спросил он, оглядывая разбросанные по столу бумаги и кисти.
— Наверное, из вежливости мне следовало добавить «только если мы вам нужны», — сказала Бри. — Но…
— Немного поздновато, — закончил Уильям, настороженно и вместе с тем прямо взглянув на нее. — Скрывать правду, я имею в виду. — Уголок его рта чуть приподнялся, хотя Брианна не называла бы это улыбкой. — Особенно когда она столь же очевидна, как нос на вашем лице. И на моем.
Она рефлекторно дотронулась до собственного носа и с легкой нервозностью рассмеялась. Нос Уильяма в точности напоминал ее, и глаза тоже. Только кожа у него была загорелой, а собранные в косу волосы — темно-каштановыми, и хотя лицо брата очень походило на лицо ее — их — отца, губы он унаследовал от кого-то еще.
— Что ж… Приношу свои извинения. За то, что не сказала вам.
Уильям смотрел на нее без всякого выражения в течение нескольких мгновений — Брианна отчетливо различила четыре слабых удара сердца.
— Я принимаю ваши извинения, — сухо проговорил он. — Хотя, если честно, рад, что вы мне тогда не сказали. — Он помолчал, затем, чтобы не показаться неучтивым, добавил: — Я бы не знал, как реагировать на такое откровение. В то время.
— А теперь?
— И теперь, черт возьми, не знаю, — честно ответил Уильям. — Как недавно заметил мой дядя, по крайней мере, я не вышиб себе мозги. В семнадцать я мог бы.
Кровь прилила к ее щекам. Он не шутил.
— Какое счастье.
Чтобы не смотреть на него, Брианна отвернулась и стала наводить порядок в своем этюднике. Она услышала, как молодой человек тихонько фыркнул себе под нос, а затем совсем рядом — его шаги.
— Прошу прощения, — тихо произнес он. — Я не имел намерения выказать пренебрежение… вам или вашей семье…
— И вашей тоже, — сказала она, не оборачиваясь. Серебряный карандаш? Нет, уголь и графит; карандаш для более деликатных вещей.
Уильям прочистил горло.
— Я говорил исключительно о моем собственном положении, — церемонно заявил он. — Что не имеет никакого отношения к…
Уильям резко замолчал. Обернувшись, Бри увидела, что он уставился на прислоненный к стене портрет Джейн так, словно заметил привидение. Молодой человек побледнел под своим загаром и сжал кулаки.
— Где вы ее взяли? — спросил он хрипло и с усилием прочистил горло. — Ту картину. С девушкой.
— Я ее написала, — просто ответила она. — Для Фанни.
Уильям на мгновение зажмурился, затем открыл глаза, по-прежнему не сводя их с картины. Наконец он отвернулся и с трудом сглотнул — Бри заметила, как дернулся его кадык.
— Фанни, — проговорил он. — Фрэнсис. Значит, вы ее знаете. Где она? Как поживает?
— С ней все в порядке, — твердо сказала Бри и, преодолев разделявшие их несколько футов, положила руку ему на плечо. — Она с моими родителями в Северной Каролине.
