Моя по праву зверя - Алисия Небесная
Круг тренировок был оживлённым. Омеги на лавках, дозорные рядом, кто-то из щенков пытался повторить удары за старшими. Не всматривалась в лица, не обращала внимания на суету — всё, что мне было нужно, это найти Райана.
Он стоял чуть в стороне, говорил с кем-то из старших, показывал удары. Спокоен. Собран. Весь — в себе. Как будто вообще не помнит, что вчера был бой. Что стая шепчется. Что из-за меня полетела кровь.
Я стояла, спрятавшись за изгиб ограды, почти у забора, и всё равно — он посмотрел.
В первый же миг. Просто поднял голову — и взгляд нашёл меня.
Райн смотрел. Без злости. Без улыбки. Просто… видел. Как будто ждал.
И мне так захотелось пойти туда, подойти вплотную, ткнуть пальцем в грудь и сказать:
«Я тебя не просила!»
Но ноги стояли. Волчица внутри — затаилась. Потому что она знала: я не только злиться хотела.
Я хотела понять — зачем он это сделал. И что теперь.
Он посмотрел — и всё вокруг будто стало тише. Не внезапно, не театрально, просто... звук как будто уехал в сторону. Один лёгкий кивок — и парни вокруг него разошлись. Без слов. Без споров. Он даже не приказывал — просто пошёл ко мне.
Я не моргнула. Не сделала шаг назад. Он шёл медленно. Уверенно. Без показной угрозы. Просто... как тот, кто точно знает, что ты его уже заметила — и никуда не денешься.
Каждое движение — размеренное. Точно выверенное. Он не торопился. Он позволял себе подойти, как мужчина, который знает цену шагу и взгляду.
Слышала, как за моей спиной затихают разговоры. Как кто-то замирает в шаге, как чей-то смех обрывается на полуслове. Если раньше в стае только догадывались, из-за кого была драка — теперь, когда он смотрел только на меня — стало ясно всем.
Он подошёл. Не слишком близко, но достаточно, чтобы его голос прошёл по коже.
— Привет, Белла, — произнёс он без тени игры или снисходительности. Его голос звучал ясно и спокойно, словно он был уверен, что я всё равно ему отвечу.
— Зачем ты дрался? — первое, что вырвалось.
Слово — как лезвие. Не просьба. Упрёк. Мне нужно было сказать это. Хоть что-то.
Он чуть склонил голову. В глазах — тот самый спокойный огонь, от которого сложно дышать.
— А ты, значит, волновалась? — не вопрос, а мягкая проверка.
Я сжала губы. Хотелось сказать, что нет. Что мне всё равно. Что он вообще не имел права…
Но он уже был рядом. А от него пахло домом, сдержанным гневом и чем-то... своим. Тем, от чего волчица внутри подняла голову — и не отводила взгляд.
— Нет, — говорю, скрещивая руки на груди. — Но драться из-за такого — глупо. Я не просила. Со мной всё было нормально. В городе…
Не успела договорить. Рывок — и я оказываюсь ближе, чем хотела. Гораздо ближе. Тепло тела. Сила под ладонями. Его дыхание — прямо у виска. Он не давит. Не ломает.
— Мы не в городе, Белла, — голос низкий, с нажимом. — И ты — моя пара. Если бы я не пришёл и не вытащил тебя, вряд ли ты сейчас была бы такой гордой.
Он говорит спокойно, но в его голосе слышен едва уловимый рык. В нём читается всё. Его волк рядом, насторожен. Ему не нравится, как я говорю, веду себя и сопротивляюсь.
Внутри всё дрожит от напряжения. Волчица не рычит — она молчит, признаёт его. Для неё он — альфа. Но я пока не готова сдаться.
— Отпусти, — говорю тихо, не поднимая глаз. Голос ровный, но внутри всё на грани.
— Ну-ну, — хмыкает он, всё ещё стоя близко. — Играй, пока можешь. Мне это даже нравится.
Сжимаю зубы, но отвечать не успеваю.
— Райн! — голос сбоку. К нам подбегает бета. Взгляд тревожный, дыхание сбито, пальцы вжимают радиопередатчик.
— У нас беда. Двое волчат — пропали. Их уже два часа ищут. Омеги прочесывают южный склон, но пока безрезультатно.
Мгновение — и Райан меняется. Всё, что было между нами, отходит в сторону. Взгляд становится резким.
Он смотрит на бету:
— Кто в дозоре? Где последний след?
— Там, где старая дорога уходит к реке. Вышли на прогулку и не вернулись. Мать бьётся в истерике.
Райан кивает — один короткий жест.
— Бери троих. Я иду сам. Через минуту — встречаемся у северного выхода.
Он даже не смотрит на меня. Просто бросает через плечо — буднично, между делом, словно обсуждает погоду:
— Останься дома. Не лезь. Это не для тебя.
И уходит. Быстро. Без оглядки. Как будто точка поставлена. Как будто моё мнение — необязательная сноска. Не для меня? Он правда это сказал? А если эти дети ранены? Если они лежат в грязи с ломаной ногой и орут от страха? Мне что — сидеть на кухне, пить чай и ждать, когда мужчины решат?
Я резко разворачиваюсь и иду домой. Злюсь. На него, на тон, на это снисходительное "не для тебя". Он что, забыл, что я тоже волчица? Что у меня тоже есть нос, инстинкты, руки и мозги?
В доме — пусто. Отец ушёл ещё утром, и слава богу: не в настроении я слушать, что «дочь должна сидеть в тени». На автомате стягиваю с себя куртку, переодеваюсь в удобные джинсы и футболку, натягиваю походные ботинки.
Рюкзак. Аптечка — есть. Фонарик, вода, небольшой нож, перчатки, сухпаёк. Всё чётко. Чётче, чем у половины их дозора. Потому что я не впервые иду на поиски.
В городе я участвовала в трёх операциях. Дети. Пожилые. Девочка-аутист, которую искали двое суток. Знаю, куда смотреть. Я умею читать тропу. И, главное, я умею не паниковать, когда другие кричат.
Я не собираюсь сидеть сложа руки. Я — не его тень. И не подопечная. Он может быть альфой сколько угодно, но приказ, который вредит, — не приказ.
Сжимаю лямки рюкзака, выхожу на тропу.
Глава 21
Шёл молча. В волчьей ипостаси — тише, быстрее, точнее. Справа — Грей. Слева — Тор. Оба — мои. Беты. Проверенные. Старшие. Те, кто не тянет за собой шум и не дышит в затылок. Не спрашивают, просто идут. Рядом.
Под лапами — мокрая хвоя, листва и скользкий корень. Лес после дождя всегда пахнет многогранно.
