Апельсиновый вереск. По ту сторону Ареморики - Вайолет Девлин
Коренные жители империи казались одинаковыми. У женщин волосы собраны либо в косу, либо в низкий хвост, на плечи наброшен плащ цвета болотной тины, под которым скрывается коричневая юбка или платье из хлопка, а на ногах удобные туфли на невысоком каблуке. Мужчины же все были коротко подстрижены, ходили в брюках и рубашках того же цвета, что и платья, и носили точно такие же плащи.
Жители Минагды слились в бесконечный водоворот. Они сновали от улицы к улице, и различить их было невозможно. Почти все темноволосые и кареглазые, с овальными или круглыми лицами, они заставляли приглядываться, искать в лицах отличия, которых не было.
— Теперь я понимаю, почему ты так настаивал на смене одежды… — напряженно сказала Этери, повернувшись к Элфи. Но на том месте, где еще недавно стоял парень, оказалось пусто. Этери оглянулась. Лес тихо шумел. Ничего. Будто след простыл. — Твою мать! — выругалась девушка.
Привыкнуть к дурным замашкам Элфи оказалось не так просто, и Этери в который раз сделала вывод, что здесь, в Ареморике, она может положиться только на себя.
— Что ж, — пробормотала она, — найдись, лесной олень.
Этери затерялась в людской толпе, стараясь ни на кого не смотреть, чтобы не приковывать к себе еще большее внимание. Зато она активно рассматривала город. Узкие дорожки были вымощены круглыми неровными булыжниками. По сторонам вырастали, словно грибы после дождя, незатейливые домики, основу которых составлял прочный каркас, состоящий из соединенных вертикальных, горизонтальных и диагональных балок. На вершине острых кирпичных крыш располагались дымоходы. Вдоль дороги встречались кабаки и пабы. Рядом с заведениями выставили деревянные столы и скамьи, на которых удобно расположились жители зеленого городка и мужчины в тяжелых железных доспехах.
Поднявшись по маленьким ступенькам, Этери продолжала исследовать город. Минагда расположилась на холмистой местности, этим и объяснялись постоянные подъемы и спуски.
Мостовую освещали фонари, что крепились к домикам. Этого света было достаточно, чтобы осветить всю улицу. Вскоре Этери вышла на главную площадь. Ее окружили дома и деревья, прорастающие посреди мостовой, а в центре виднелся небольшой фонтан. Людей на площади оказалось много. Их внимание приковала к себе истерично вопящая женщина. Этери подошла чуть ближе.
Волосы женщины были всклокочены, плащ сполз с одного плеча, а глаза, подобно двум блюдцам, огромные.
Она кричала и беспокойно металась по площади. Ее быстрый говор на незнакомом языке пугал хрипотцой в голосе. Выпученные глаза покраснели, сосуды в них полопались. Этери посмотрела по сторонам. Люди посмеивались над женщиной, их лица украшала одинаковая снисходительная улыбка. Рядом две дамы с корзинками в руках активно перешептывались. Этери с интересом поддалась вперед, но тут ее дернули за руку, вырывая из толпы.
— Что ты здесь забыла? — глаза Элфи пылали огнем праведного гнева.
Не отпуская ее руки, он быстрым шагом направился в безлюдный переулок, что расположился между домами. Этери спотыкалась о булыжники, но Элфи не замедлил шага и даже не взглянул на нее. Только когда они оказались вне поля зрения местных жителей Минагды, он удосужился разжать пальцы.
За время отсутствия Элфи здорово преобразился. Теперь его не отличить от коренных жителей империи. Разве что платок, замотанный на шее, портил весь вид.
— Я что тебе говорил по поводу одежды? — он вопросительно выгнул бровь, складывая руки на груди, — Ты не привлекла внимание только потому, что какая-то ненормальная решила поорать на площади.
— Ты не лучше, — поморщилась Этери. Его нотации порядком достали, — скрылся без объяснения причин. По твоему, мне следовало стоять на месте и ждать?
— Да.
— Ну прости, — не чувствуя раскаяния, произнесла девушка. Уголки ее губ поползли вверх, — мы не всегда получаем желаемое.
Элфи проигнорировал ее. Она заметила, что он часто так делает, когда слова попадают в цель. Если он хочет уйти от ответа, то просто молчит.
— Переодевайся, — он кинул ей объемный холщовый мешок, который она даже не заметила. В нем лежала одежда типичного сионийца, так Этери ее прозвала. Она вытащила белую блузку с рюшами и коричневый сарафан на широких лямках с объемным карманом посередине юбки.
Элфи все это время от нетерпения ходил из стороны в сторону.
— Может, отвернешься?
— Поверь, дорогуша, ничего нового я там не увижу, — произнес он, но, фыркая от негодования, все же повернулся лицом к дороге.
Этери сняла футболку и джинсы, быстро застегнула пуговицы на блузке, надела сарафан, завязав кожаный пояс, и накинула на плечи темно-зеленый плащ. Последней вещью в мешке оказались две маски. Белоснежная маска в виде волка была украшена золотистой росписью, а острые уши чернели на кончиках. Вторая маска, огненно-рыжая, с вытянутой мордочкой и черным мягким носом, изображала лису.
— Зачем они? — спросила Этери, разглядывая маску волка.
— Я забронировал нам номер в “Зверинце”.
Элфи отобрал у нее мешок, достал маску волка и лисы, и с ухмылкой на лице произнес:
— Выбирай.
Этери с сомнением взглянула сначала на маски, затем на Элфи.
— Ты, конечно, тот еще козел, но в вольеры зоопарка тебя все равно не пустят.
— Не зоопарка, а “Зверинца”, — оскалился Элфи, чем неуловимо напомнил ту самую лису. — Так называется гостиничный дом. Единственный на всем континенте, в который можно заселиться под вымышленным именем. В “Зверинец” не пускают без масок, так что выбирай, пока мое терпение не кончилось, и я не выбрал за тебя.
Не долго думая, девушка забрала маску волка. Он показался ей более родным. Она часто встречала волков рядом со своим домом в Хоу-Хэле. Они стаями бегали по лесу, рыская в поисках еды.
Элфи усмехнулся, заметив, как придирчиво Этери разглядывает маску. Завершив переодевания, они вынырнули из переулка и побрели вверх по улице.
— На каком языке говорила та женщина? — спросила Этери. В маске ей было неудобно, пришлось снять очки и кинуть их в мешок. То, что ее глаза остались незащищенными, причиняло ей жуткий дискомфорт. — И о чем?
— Она говорила на чистейшем сионийском. Официальном языке империи. Твой дом, как и дом Лилит — Приморское королевство. Ты способна говорить на южно-приморском, своем родном языке, но иными диалектами не владеешь. Поэтому ты ничего не поняла. А вот то, о чем она говорила… — он замолчал, недовольно поджав губы. — Не забивай голову глупостями. У нас и без того дел немало. И, кстати, — он остановился, повернулся к Этери и, поймав ее взгляд, проговорил, — ни с кем не разговаривай. В каких бы обстоятельствах ты не оказалась. Если сионийцы услышат приморскую речь, то уже через мгновение рядом будут стоять
