Зверь-из-Ущелья. Книга 2 - Соня Марей

Я чувствовала себя до одури смелой и в то же время невероятно трусливой. И от смеси этих чувств колотило, как в лихорадке.

– Ну, что ты молчишь? – спросила, избегая его взгляда и борясь с желанием прикрыть руками грудь. Чувствуя, как взгляд этот, тяжёлый и алчущий, исследует моё тело. – Скажи хоть что-нибудь… – облизнула пересохшие губы кончиком языка. – Скажи, что я красивая…

Вместо ответа он протянул руку и невесомо коснулся пальцами губ, прочертил дорожку вниз – по шее, между грудей, по животу до пупка. Медленно… просто невероятно медленно и мучительно раскрашивая кожу незримыми ожогами.

– Я уже говорил… что для жрицы ты слишком бессовестная?

Глава 16.

– А ты слишком благороден, да? – бросила с вызовом и перехватила потемневший дикий взгляд. Увязла, как в гиблом болоте и, чтобы выбраться – потянулась к нему...

Ренн задержал дыхание, когда пальцы осторожно коснулись его щеки. Платя той же монетой, я очертила подушечками пальцев жёсткий рот – руки предательски тряслись. Повела по шее с выступающим кадыком, и замерла на груди. Там, где гулко стучало сердце.

Видела – он сжал пальцы в кулаки так, что побелели костяшки и вздулись вены на запястьях. В темноте глаза его блестели, как поверхность ночного озера с сотнями звёзд. Ренн заключил моё лицо в рамку своих ладоней и потянулся к губам, которые я раскрыла с готовностью и жадным нетерпением.

Поцелуй из лёгкого и осторожного превратился в глубокий, влажный и пьяный. Кровь бешено стучала в висках, и стук этот разбегался отравой по венам. В этот момент я особенно остро чувствовала собственную наготу, чувствовала, как холодный ночной воздух втекает в окно, вынуждая покрываться мурашками. Как горячее мужское тело прижимается ко мне спереди, не давая замёрзнуть.

– Я заберу тебя… – безумный шёпот. – Будешь только моей… – руки блуждали по спине, плечам, стараясь обхватить меня всю. – Завтра же сообщу твоему отцу, и никто тебя у меня не отнимет.

Разбилась маска, за которой Ренн пытался прятать настоящие чувства – это был мой триумф и моя маленькая смерть. Я попыталась вдохнуть, но из горла вырвался беспомощный всхлип.

– Я уже не смогу тебя отпустить, отказаться от тебя… это выше моих сил… –  зарывшись пальцами в волосы у затылка, заставил запрокинуть голову – поцелуй был больше похож на укус изголодавшегося зверя. – Даже если ты сама попросишь… не смогу.

Я не дышала, просто хватала воздух, глядя, как перед глазами распускаются огненно-красные цветы, и кровавый камень в очелье поблёскивает тусклым оком со столика, куда я сложила амулеты перед сном. На миг ожгло холодом, когда Реннейр отстранился – чтобы сбросить кожаную безрукавку и рубашку – вещи с глухим звуком упали на пол, и мы даже протоптались по ним, пытаясь добраться до кровати. Он подхватил меня под бёдра и опустил на матрас, накрыл собой, не прекращая целовать лицо, плечи, шею – всё, куда только мог дотянуться. Большая и тёплая мужская ладонь легла на колено, а вскоре её сменили губы.

– Я не буду трогать тебя слишком откровенно… – хриплый голос прозвучал где–то на задворках сознания, потому что в ушах стоял непрекращающийся гул.

Тело отзывалось на каждое касание, дрожало, как натянутая тетива в руках лучника. Мы ходили по самой кромке без страха сорваться или повернуть назад – обратный путь растворился в тяжелом ночном сумраке и звуке нашего дыхания.

Одного на двоих.

Я не знала, что это может быть так прекрасно – принимать чужую нежность и любовь и платить за них сторицей. Не знала, что звёзды можно видеть даже с закрытыми глазами, а каждый участок кожи может превратиться в оголённый нерв.

– Чудо моё… моя жрица… – шептал Ренн негромко и сбивчиво, а я знала – именно сейчас он настоящий.

Мы оба настоящие и беззащитные друг перед другом.

Задыхаясь от сумасшедшего восторга, я обхватила его плечи, притягивая к себе, заставляя прижаться теснее, полнее ощутить его тяжесть – поверить, что он со мной, что я не одна. Что с этого дня будем только мы – вместе и неразрывно, по благословению или проклятью наших богов.

Наверное, где-то над полем за городом зарождался рассвет – блёклые сумерки постучали в окно, а дождь испуганно замолчал. Наверное, от переизбытка чувств – таких новых и прекрасных – я начала плакать, и Ренн остановил свои ласки, навис надо мной, опираясь на локти.

– Я не могу больше ждать…– коснулся губами виска, скользнул вдоль шеи. – Просто умираю.

Волна дрожи сотрясла большое сильное тело – я чувствовала эту дрожь кончиками пальцев.

– Ты… позволишь?

Мне хотелось закричать – да! Но голос не повиновался, и я могла только кивать, лаская пальцами литые плечи. Тянуться к нему изо всех сил, прижигая кожу поцелуями – неумелыми и отчаянными.

Я знала, что может быть больно, но что такое боль, когда впереди маячит радость и наслаждение, чувство полного единения, которые я готова разделить только с ним. Рука его уже потянулась к пряжке ремня, как вдруг…

Ренн замер и прислушался. А после рывком соскочил с кровати и бросил мне ночную сорочку:

– Оденься!..

Что случилось, я осознала не сразу, а, когда пришло понимание – сотни ледяных игл прошили до костей… Душа оборвалась. Трясущимися руками я натянула рубашку и опустила подол в тот момент, когда на дверь посыпались глухие удары, а следом…

Старый хлипкий замок сорвало, и дверь распахнулась.

– Ты всё-таки здесь?! – внутрь, точно бешеный вихрь, ворвался отец и безошибочно отыскал взглядом Ренна. Тот успел натянуть рубаху, но ни у кого бы не возникло ни малейшего сомнения, чем мы здесь занимались.

И зачем он пришёл ко мне в комнату.

– А я не верил… Не верил! – отец даже качнулся назад, будто его с силой толкнули в грудь. – Убью! – зарычал низко, хрипло. В руке блеснула сталь.

Я вскрикнула и соскочила с постели, забыв о растрёпанном и неприличном внешнем виде, и бросилась наперерез. Но Ренн перехватил меня и задвинул себе за спину, одновременно обнажая меч:

– Может, сначала поговорим? – процедил сквозь зубы.

На шум начали сбегаться любопытные – удары и крики не могли остаться без внимания. Отец хотел было пнуть дверь, но не успел – внутрь ворвался Орм и сразу заметил нас с Ренном. На миг его лицо застыло, а потом в глубине чёрных